— Спасибо.

— В Торнтон-Парке на днях открыли новый ресторанчик, — заговорил он, нарушив неловкую тишину в машине. — Тебе понравится. Там даже лучше, чем в «Руте Крис».

Я рассердилась при упоминании шикарного ресторана, где три года назад прошло наше первое свидание, в уголках моих глаз появились слезы, но я быстро их сморгнула.

Через сорок пять минут мы сделали заказ: филе миньон средней прожарки для Брета и с кровью для меня, большое блюдо спаржи, картофеля с чесноком и шпината со сливками. Прежде чем уйти на кухню, официант откупорил бутылку «Пино нуар» и налил нам вина.

Брет поднял бокал.

— За нас, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Я помедлила и поставила свой бокал на стол.

— Не могу за это пить.

Брет задумался на секунду, сделал большой глоток и тоже опустил бокал.

— Почему? — осторожно спросил он.

— Ты шутишь? Ты серьезно не понимаешь, за что я тебя ненавижу?!

Брет вздохнул.

— Эмма, ты не можешь меня ненавидеть… ведь правда? — У него были очень грустные глаза, казалось, он вполне искренен. — Послушай, я знаю, что причинил тебе много боли. Я буду жалеть об этом до конца своей жизни. Ты даже не представляешь, как я раскаиваюсь.

Я покачала головой.

— Ни в чем ты не раскаиваешься. Брет упал духом.

— Неправда, Эмма. — Он внимательно на меня посмотрел. — Это была самая большая ошибка в моей жизни.

— Ну, может, оно и к лучшему, — пробормотала я.

Сделав большой глоток вина, я пожалела, что вообще согласилась прийти.

— Пожалуйста, Эмма, выслушай меня. — Брет положил руку на мое плечо. — Я очень виноват. Мою вину не выразить словами. Но я тебя люблю, Эмма. Правда. Всегда любил. Я просто испугался.

Я подумала над его словами. Такое же объяснение дала мне Джинни, и, в общем-то, оно имело смысл.

— Если ты испугался, — медленно произнесла я, — то почему не поговорил со мной? Почему не попросил отложить свадьбу? Почему бросил меня и выгнал из дома?

Брет огорчился.

— Господи, Эмма, не знаю! Я уже тысячу раз задавал себе этот вопрос. Мне нет оправдания. Одно могу сказать: с тех пор я каждый день жалел о своем поступке. Да, тогда я не был готов к свадьбе, но теперь я готов, Эмма. Честное слово. Я понял это, когда потерял тебя.

Мое сердце начало оттаивать. Простить Брета я не могла, но, возможно, я смогла бы принять его извинения и жить дальше. Ведь у меня теперь другая жизнь, верно? Едва ли Габриель Франкёр примчится в Орландо и заключит меня в объятия. Я живу в доме у сестры, которая относится ко мне как к ребенку, я разругалась со всеми подругами. Так дальше нельзя.

Подали мясо, и несколько минут мы ели молча. Я то и дело чувствовала на себе испытующий взгляд Брета. — Почему Аманда? — тихо спросила я. Брет с трудом проглотил, но, кажется, нисколько не удивился. Он ждал этого вопроса.

— Ты не представляешь, как я раскаиваюсь, — осторожно заговорил он и посмотрел мне в глаза. — Мне нет прошения, Эмма. Я испугался, а она была рядом, и я сделал то, чего не должен был делать. В этом виноват только я.

— Не только, — пробормотала я, вспомнив старую поговорку: «Чтобы станцевать танго, нужны двое».

— Ну, я должен был понимать, чем все закончится. Тем более она была твоей лучшей подругой. Мне так стыдно.

Я выпила еще вина. Мой стейк остался почти нетронутым, но есть не хотелось.

— Мне надо домой.

Брет удивленно поднял глаза.

— Мы же еще не доели!

— Да, но я больше не хочу тут сидеть.

Он внимательно на меня посмотрел и кивнул.

— Хорошо. Понимаю, тебе трудно. Спасибо, что хотя бы дала мне шанс объясниться.

Я тоже кивнула. Казалось, Брет искренне сожалеет о своем поступке. Гнев и ненависть, не покидавшие меня последние два месяца, вдруг потеряли всякий смысл. Да, он причинил мне огромную боль — я даже не знала, что бывает так больно. Но теперь он вроде бы раскаялся. Можно подумать, я в своей жизни никогда не ошибалась. Если я не в состоянии даже выслушать извинения, то разве я не так же слепа, как Гейб?

При мысли о Гейбе — и о его нежелании отвечать на мои звонки — мне вдруг стало дурно. Я вышла из-за столика и едва успела дойти до туалета, как меня сразу стошнило.

На той неделе я еще два раза встретилась с Бретом. Однажды он заехал во «Френчи» и подарил мне мои любимые белые лилии. Словом, он делал все, чтобы меня вернуть. Но я пока не приняла решения.

С одной стороны, каких-то два месяца назад Брет был моим Единственным и я с нетерпением ждала нашей свадьбы. Если бы он тогда не испугался, возможно, я бы прожила с ним всю жизнь. До свадьбы оставалось всего ничего.

С другой стороны, его поступок заставил меня по-новому взглянуть на наши отношения. Брет часто вел себя снисходительно и властно, порой не слушал меня и обращался со мной, как с ребенком. Но в целом мы хорошо ладили. Он меня любил — по крайней мере раньше. Да и его последние признания в любви звучали искренне.

Возможно, Брет действительно ошибся. Возможно, он заслуживал прощения.

— Ты всерьез подумываешь к нему вернуться? — строго спросила Поппи, когда я позвонила ей после третьего свидания с Бретом и робко во всем призналась, понимая, что новость ей не понравится.

— Не знаю… Может, стоит дать ему последний шанс.

— Эмма, — медленно проговорила она, — ты забыла, что он тебе изменил? С твоей лучшей подругой?

— Ну, это не совсем измена, — возразила я — Они сошлись уже после нашего расставания. К тому же Брет признал свою ошибку. Ты бы видела, как он раскаивается.

Поппи фыркнула.

— И вообще, ты же простила Даррена!

После презентации она регулярно встречалась со своим бывшим, и я чувствовала, что она понемногу отказывается от теории французского поцелуя.

Поппи долго молчала.

— Эмма, у нас все иначе, — тихо сказала она. — Мы оба причинили друг другу немало боли. Мы оба совершали ошибки. И я не знаю, что будет дальше, мы пока ничего не решили. Надо посмотреть, как пойдут дела.

— Вот и мы посмотрим! — защищаясь, сказала я.

— Эмма, у вас по-другому. Брет переспал с твоей лучшей подругой! И вы уже не просто встречались, вы были помолвлены. Он выгнал тебя из дома.

— Ну и? — выдавила я.

— Подумай, что движет им теперь? — мягко спросила Поппи. — Почему он так быстро вернулся? Мне кажется, тут что-то неладно.

На следующий день Брет снова повел меня ужинать, на этот раз в «Seasons 52», чудесный ресторан на Сэнд-Лейк-роуд. Брет забронировал столик, который я любила больше всего, — с видом на озеро, заказал бутылку моего любимого вина и артишоки с козьим сыром, которые я обожала.