— Тогда почему я сижу здесь, я не в Пятиглаве? — рассмеялся Андонис и потянулся к стакану с водой. — Я путаю сны с реальностью и не могу предсказать даже то, что будет у меня на ужин.

— Ты просто потерялся во времени. Рано или поздно это произойдет и со мной. Плата за дар предсказателя.

— Не за дар предсказателя, а за усилия, которые мы прилагаем, чтобы увидеть и расшифровать будущее, — проворчал учитель, легким нажатием на сенсорную панель заставил кресло развернуться, взял с тумбочки коробку с сушеным инжиром, протянул Герарду, но тот отрицательно покачал головой, пытливо рассматривая Андониса.

Он изменился со времени прошлого визита ученика. Генная модификация продолжала действовать, сохраняя зрелость мощного, атлетического тела, но в глазах застыла усталость, взгляд погас, иногда в нем мелькала напряженная мысль. Словно прорицатель пытался вспомнить, кто он такой и где находится. И, подтверждая догадку Герарда, Андонис взял бумажный блокнот, ручку и записал, проговаривая вслух каждое слово:

— Сейчас октобер.[10] Седьмое. Ноны.[11] День первой четверти луны. Время — половина пятого. Место — лечебница сновидящих. — Взглянул на ученика и пояснил: — Веду учет, чтобы не заблудиться окончательно.

— Верное решение, — отозвался Герард.

Аякс аккуратно запрыгнул на диван, улегся на нем и прищурился. Но из-под его неплотно сомкнутых век поблескивала искорка острого взгляда.

— Так зачем ты пришел? — спросил Андонис.

— …Покуда юный мрамор не взойдет, — негромко и задумчиво произнес Герард, — в заброшенных людьми каменоломнях…

Старый оракул заинтересованно посмотрел на него, а затем его взгляд затуманился, дыхание участилось.

— Мрамор, — пробормотал он монотонно, — юный мрамор. Холод и мрак. Во тьме и холоде белые побеги. Дальше! — потребовал Андонис уже совсем другим голосом, энергичным и четким. — Что ты видел?

Герард рассказал о своем долгом видении, наполненном разрухой, смертью и пытками. Учитель слушал его внимательно, время от времени что-то записывая в свой блокнот. А когда тот замолчал, спросил:

— Ну и что тебе не ясно? Ты видел не свершившееся прошлое, память о жажде которого хранят древние камни. И видел будущее. Нас ожидает очередная катастрофа. А мы снова должны защитить от нее Полис. Кто угрожает, тебе, надеюсь, понятно?

— Да. Я знаю, от кого исходит угроза. Мне ясна их цель. Но я не вижу, когда и где будет нанесен удар.

— И какова же цель? — прищурился Андонис.

У Герарда было несколько мыслей на этот счет. От короткого, односложного определения до длинного, развернутого рассказа.

— Я говорил недавно с одной девочкой. Потенциальной гурией. Она нашла прекрасный ответ на твой вопрос.

— Что она сказала?

Оракул вспомнил, по привычке глубоко погружаясь в прошлое.

Хэл ворвалась в его дом поздно вечером. Растрепанная как воробей, с покрасневшими глазами и кончиком носа. Можно было предположить, что она долго ходила против ветра, заработав легкий насморк. Но отчаяние во взгляде не объяснишь длительными прогулками.

— Что случилось? — спросил Герард.

— Я — дэймос, — заявила она без долгих предисловий.

— Значит, Мэтт тебе все же рассказал.

— Ты знал, — произнесла она утвердительно.

— Оракулы все знают, — улыбнулся Герард, и Хэл бледно улыбнулась в ответ.

Наклонилась к Аяксу, вышедшему поприветствовать гостью. Села на каменный пол вестибюля, обняла кота и уткнулась лицом в его шерсть. Он потерпел несколько секунд, потом вежливо высвободился и направился в сторону гостиной.

— И что мне теперь делать? — спросила девушка, глядя на хозяина дома снизу вверх. — Если ты оракул, все знаешь — ответь.

— Продолжать учиться.

— Я ушла от Мэтта. Не хочу навредить ему.

— Ты ему не навредишь. Он не раз говорил, что ты добрая.

— Я не добрая, я умная, — хмуро сказала Хэл. — Я не испытываю правильные чувства. Просто знаю, как надо реагировать правильно. Как должен реагировать нормальный человек. Но иногда торможу, или меня заносит. И вот тогда я не представляю, что могу сделать.

Герард рассмеялся, наклонился, взял ее под мышки, поднял с легкостью, как ребенка, поставил на ноги.

— Идем. Поговорим.

В гостиной девушка села рядом с Аяксом на ковер, прислонившись спиной к дивану, посмотрела на оракула из-под густой челки и заговорила почти с отчаянием:

— Моя вторая мать — микробиолог, вирусолог, точнее. Она считает, что кроме генетики важна среда обитания. Наше общество компенсирует у меня отсутствие некоторых геномов определенными ценностями и нормами поведения. Которые я не могу нарушать, иначе наткнусь на порицание или неприятие.

Она мотнула головой и сказала резко:

— Я — потенциальный дэймос, черная гурия: классический манипулятор, перверзный нарциссист. Раньше я думала, что искусители просто создают мощные эротические сновидения, вытягивая с их помощью силу из людей. Но все совсем не так. Мне даже сны не нужны. Я могла бы мучить человека в реальности. Подчинить его себе с помощью тонкой психологической манипуляции, долго изводить и потом бросить. Отравить собой, своими выходками, которые он будет воспринимать с точки зрения нормального человека и пытаться понять, почему я то жестока и равнодушна, то мило иду на контакт. Но не поймет.

Хэл вздохнула, запустила пальцы в волосы, отбрасывая челку со лба, и продолжила уже менее агрессивно:

— Как я уже говорила, к счастью, в нашем мире так терзать людей практически невозможно. Со мной просто перестанут общаться. Не желая подчиняться, страдать, ждать звонка, терять себя… Поэтому дэймосы не могут действовать в Полисе в полную силу. Среда их не примет. Представляешь, что было бы, если бы она была другой?

— Представляю, — мягко ответил Герард.

— И сейчас я не могу манипулировать людьми, — задумчиво произнесла девушка, рассматривая полутемную гостиную. — В Полисе никому не придет в голову все время жертвовать своими интересами ради других, искать повод пострадать, или позавидовать, или поревновать… Ненависть, зависть, злоба — прекрасная питательная среда для таких, как я.

Она помолчала, протянула руку, потрогала Аякса за кисточку на ухе и продолжила: