— Кто же первый? — спросил Геспер, изобразив приступ древней гомеровской ревности.

— Аметил. — Улыбка девушки стала ярче, и эпиос усмехнулся:

— Этот мальчишка постоянно меня обходит.

Талия поднялась и посмотрела на пруд.

— Я могу воспользоваться твоим бассейном? У меня слишком шумно.

— Доставь мне такое удовольствие.

— Ника Аптерос, — тихо сказал Геспер, любуясь девушкой. Вечно юная богиня. Щедрая к победителям и равнодушная к проигравшим.

Талия бросилась в воду. Во все стороны полетели брызги, заколыхался тростник, по потолку и стенам комнаты побежали тревожные отблески.

«А Феликс всегда был победителем», — мелькнула невольная, ненужная мысль, и эпиос поспешил отогнать ее. Не время думать об этом. Тем более в дверь уже стучали, уверенно и громко.

Но на этот раз дождались ответа и только тогда вошли. Первым был Гелен, но за его широкой спиной скрывался кто-то еще.

— Прошу прощения за беспокойство, целер, — сказал он, добродушно улыбаясь. — К тебе посетитель. Девочка желает беседовать только с представителем эпиосов.

Мужчина отодвинулся в сторону, пропустил в комнату невысокую девушку в короткой юбке и обтягивающей кофточке, а сам вышел, плотно закрыв за собой дверь. Едва незнакомка переступила порог, целитель невольно подался вперед, рассматривая ее. Серые прозрачные глаза были строгими и внимательными, лицо казалось бледноватым, от этого брови и ресницы смотрелись очень темными, а губы неожиданно яркими. Вихры каштановых волос растрепаны, словно она долго гуляла под порывами ветра. Фигура обманчиво тонкая и хрупкая.

— В снах ты выглядела гораздо эффектнее, — сказал эпиос, и девушка, собиравшаяся вежливо поздороваться, забыла о приветствии, переспросив удивленно:

— В каких снах?

— Хэлена, если не ошибаюсь? — произнес целитель, зная, что, конечно, не ошибается. — Ученица Аметила.

— Да. — Взгляд девушки зажегся неуемным любопытством, и она произнесла полувопросительно: — Мы знакомы?

— Нет, — усмехнулся сновидящий и указал на кушетку. — Присаживайся.

Заинтригованная Хэл села напротив эпиоса, но тот не спешил объяснять ей, откуда знает, кто она такая.

— Зачем ты хотела меня видеть? Вернее, зачем ты хотела видеть именно меня?

Ученица дэймоса тут же стала серьезной, выпрямилась и крепко сжала руки, словно готовясь к серьезному испытанию, но вместо того, чтобы отвечать на поставленные вопросы, задала вопрос сама:

— Вы знаете что-нибудь еще? Кроме моего имени и моего учителя?

— Ты — потенциальный дэймос. Черная гурия.

Она вздохнула с видимым удовлетворением, похоже окончательно убедившись, что обратилась к человеку, обладающему всей нужной информацией.

— Тогда вам будет проще понять. Мэтт больше не учит меня. Я ушла. Чтобы не навредить ему. Побоялась, что ненамеренно заставлю его сделать что-нибудь такое, из-за чего он может снова угодить в тюрьму. Об этом вы тоже наверняка знаете.

Геспер кивнул, ожидая продолжения.

— Но я беспокоюсь за него. Мне снятся тревожные сны. Мой Фобетор, — девушка передернула плечами, — все время предупреждает меня. Вы ведь в курсе, что такое Фобетор для дэймоса?

— Божество мира снов, появлению которого темные сновидящие придают сверхважное значение. Единственный, кого они боятся и почитают. И его не существует на самом деле. Это своеобразный продукт работы мозга спящего. Также, по легендам, именно по наличию или отсутствию этого специфического спутника, его следов, тени, запаха, голоса и прочих подобных знаков остальные дэймосы узнают друг друга. Я ответил на твой вопрос?

Хэл приподняла брови, и ее глаза, напоминающие цветом серый жемчуг, заблестели лукавством.

— Вы настоящий, истинный целитель, не так ли? Не переделанный из морока или танатоса. Иначе не отозвались бы о Фобеторе так… научно.

— Морок не способен быть эпиосом. Это единственный из темных сновидящих, кто не в состоянии исцелять. — Геспер чувствовал, разговор с девушкой начал доставлять ему удовольствие.

И дело было вовсе не в том, что искусители и черные гурии вызывают подсознательную симпатию и желание сблизиться. Просто девчонка наблюдательна, забавна, любознательна, довольно мила…

Эпиос усмехнулся, поймав себя на яркой благосклонности к нежданной гостье. Да, именно так все и происходит — внезапная приязнь, вплоть до легкой влюбленности, стремление быть рядом.

Знакомое ощущение риска становилось все ярче и привлекательнее. Хотелось продолжить игру с юным дэймосом. Леонард изучил ее мир снов, Гесперу стало интересно поработать с реальностью. Пожалуй, Талия права, нужно отвлечься, забыться. И единственный отдых, привычный ему — переключение деятельности.

— Да, Хэл. Я настоящий целитель.

— Тогда, может быть, вы посоветуете мне, что делать.

— Actum ne agas, — сказал эпиос и, видя, что Хэл нахмурилась с недоумением, пояснил: — Это древнее латинское высказывание, означает…

— «С чем покончено, к тому не возвращайся», — неожиданно совершенно правильно перевела девушка фразу и добавила невесело: — Но я не могу. Все время возвращаюсь, пусть даже и мысленно.

Геспер откинулся на спинку кресла, глядя на дэймоса, которая так искренне беспокоилась о своем учителе.

— Я знаю, вы не бросите Мэтта. — Хэл смотрела на свои сцепленные пальцы. — Но я хочу помочь. И если для этого мне нужно пройти перековку…

— Не нужно.

В ответ на его слова девушка быстро вскинула голову и устремила на него пристальный взгляд.

— Я был в твоем мире. Это прекрасный сад, в котором цветут персики, и нет ни одной отметины, напоминающей о совершенном зле.

— Я хотела убить, — хмуро сказала Хэл, смело глядя в глаза целителя. — К нам приходила женщина. Ее муж умирал от болезни, она просила сделать для него сон и умертвить в нем. Мэтт отказался. Он сказал, что мы не убиваем во сне. И велел обратиться в центр снов.

— Он прав, — в кои-то веки вынужден был согласиться с Аметилом Геспер.

— Потом я поняла, почему он запретил это убийство. Я дэймос, так же как и Мэтт, поэтому нам нельзя убивать.

Геспер не ответил, потому что из сада в комнату бесшумно вошла харита. Фиолетовый хитон облегал ее мокрое тело, на волосах блестели капли воды. Она выглядела посвежевшей и отдохнувшей.

Воплощение вечной юности.

Хэл заморгала, увидев ослепительно прекрасную женщину, окруженную сиянием солнечного дня, осевшего на ее коже и волосах.

— Талия, — обратился к ней Геспер. — У нас здесь очень интересная дискуссия о жизни и смерти. У юной сновидящей вопрос — могут ли мастера снов убивать тех, кто обратился к ним с этой просьбой.