— Он тебя ранил, — сказала она утвердительно, когда мы сели за стол перед камином. — А ты как всегда делаешь вид, что ничего не случилось.

— Неприятно, но не смертельно, — бросил я бодрым голосом. — Заживет. Расскажи лучше, что привело тебя сюда в такую погоду. Ведь ты не просто в гости, проведать бедного одинокого затворника.

Она явно смутилась, словно я упрекнул ее в корысти.

— Я хотела тебя поблагодарить, — начала она твердо. — За помощь в Саманданге. И еще мне нужен твой совет. Тут такая история…

— Рассказывай, — подбодрил ее я.

Рассказ Юльки меня очень насторожил, если не напугал. Я еще раз попросил ее подробно пересказать, как описывал тип по имени Джилейр технологию создания управляемых фантомов, и в особенности — медальон с Филином и ее встречу с похожим на него существом в Мааре. Я никогда не слышал о подобных вещах раньше, и теперь все недавние события виделись мне совсем в ином свете. С одной стороны, кто-то вербует сторонников — ищет талантливых и доверчивых молодых людей, играя на их чувствах, подкидывая благородную идею и давая им попробовать свои силы, а с другой — активно пытается воплотить в жизнь вторую часть процесса, имея под рукой уже созданные, вполне рабочие фантомы.

— Как ты думаешь, реально ли сделать такой фантом, или им нужно от меня что-то другое? — спросила Юлька. — А фантом — лишь морковка для ослика?

Я рассмеялся неожиданному сравнению.

— Не знаю, реально ли. Но, боюсь, тебе рассказали далеко не все.

— Не сомневаюсь, — фыркнула она.

— Смотри, у меня есть вторая часть этой истории, — и я рассказал ей свою, вернее, нашу часть событий, связанную с охотой на Вечных и фантомами-приманками. — К сожалению, Даллах не помнит, был ли в его случае некий фантом, за которым он погнался или который пытался на него напасть. Но я сам, к сожалению, со своей тенью пересекся, физически вошел в него, убеждаясь, что это всего лишь призрак. Когда в меня выстрелили, был короткий момент, когда Ворон попытался подавить мое сознание, но я ему не дал. Даллах и Вагабр потеряли разум, Реваль — нет, но я с ним еще не общался, только коротко, по шамальским проблемам. Давай-ка мы с тобой вот как поступим, — предложил я, поразмыслив и убедившись, что собственных знаний мне тут однозначно не хватит. — Ты не против встретиться с Ширин и еще раз рассказать ей эту историю?

— Не против, — согласилась Юлька. — Как ты думаешь… если я все-таки попробую сделать фантом, это будет опасно для… Нигейра?

— А тебе хочется? — полюбопытствовал я.

— Хочется, — призналась она. — Интересно попробовать. У меня же получилось. Я не знаю, чем был тот крохотный змей, что вышел из моих рук, но он… был.

— Пожалуй, опасности нет, — сказал я, поразмыслив. — Как мне кажется, фантом — всего лишь часть какого-то сложного процесса, но им дело не заканчивается… Только будь осторожна. Если получится, не рассказывай об этом никому. А лучше — сразу обратись к Ширин, она должна понять, как оно может сработать.

— Хорошо, — кивнула Юлька. — Только я боюсь… А вдруг им уже управляют? Сегодня, когда я была в Наган-Кархе, Саша жаловался, что не может контролировать Змея. Совсем.

— Что, пожалела бедненького? — буркнул я с досадой. — Вечно вы, женщины, униженных да оскорбленных кидаетесь утешать.

Юлька посмотрела на меня с удивлением, отчего мне стало неловко за свою дурацкую ревнивую реплику.

— Тогда уж опиши мне, что именно он тебе рассказал, — проворчал я.

Дослушав ее сбивчивый рассказ, я вздохнул.

— В том, что он описывает, нет ничего необычного. Именно так ощущает себя свежеиспеченный полубог — Вечный. Вселившаяся в него сущность — это голая стихия: энергия удара, порыва, ярости, страсти. Не интеллект, как, например, у тех же Гевора, Кинэна и Ширин. Не власть расчета и порядка, как у Вагабра с Ревалем. А стихия. Я и сам, к примеру, стихия, хотя и в гораздо меньшей степени. Я себя хорошо помню в тот период. Я, к сожалению, поначалу многое разрушил, не понимая до конца, что со мной происходит. Семью, например. Я был женат, когда стал Вороном, — продолжил я с горечью. — Двое детей… Она ушла через год, возненавидев того, в кого я превратился. Я их даже потерял на несколько лет, совсем не интересовался, что с ними происходит. Хорошо еще, очнуться успел, когда было не совсем поздно, хотя бы дети меня простили.

Другое дело, что я раньше был убежден, что сам подход к проблеме в принципе неверен. Из двух личностей Вечного главный — человек, а не тварь. Он должен повелевать тварью, а не тварь — им. Нет ничего невозможного, и многие Вечные прошлого служат нам примером. Надо бороться и за себя, и с собой. Не быть зверем, понимаешь… Просто им не быть. Двуликие же могут. Но мы почему-то считаем, что нам позволено больше, чем им.

— Кто бы только Саше это объяснил, — вздохнула Юлька.

— Боюсь, у меня теперь нет шансов, — сказал я с печальным смешком.

Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Потом она спохватилась, что уже поздно, и засобиралась домой. Я выглянул в окно — дождь, как назло, припустил с новой силой, ветер, казалось бы, и вовсе не собирался стихать.

— На крыльях тебе не улететь, — констатировал я. — Боюсь, на вимме тоже. Сюда сейчас никто не возьмется сесть, ибо бывали прецеденты… Да и одежда у тебя все еще сырая. Простудишься.

— Что же мне делать? — растеряно спросила она.

— Оставайся здесь, — предложил я. — На втором этаже есть гостевые комнаты. — Тебя ведь никто не хватится в Саманданге? Тот бестолковый лев Серджента, например? Или подруги?

Она смущенно покачала головой.

— Идем, — я протянул ей руку. — Убедишься, что там вполне приличное место, совсем не такое архаичное и странное, как рабочий кабинет пары десятков поколений Воронов.

***

Башня действительно показалась Юльке архаичной и странной до нелепости — полный контраст с ультрасовременным обиталищем нагов. Рабочий кабинет под крышей был абсолютно круглый, с очень высоким куполообразным потолком. Каменные, встроенные в ниши полки с книгами повторяли очертаниями форму башни. Стол, шкаф, стулья, кресла, тяжеловесные и массивные, по цвету и жесткости напоминали гранит, и Юлька предположила, что возраст их не меньше возраста самой башни. Большой старый камин не имел гнезд аэров, а значит, топить его можно было только дровами. На верхнюю площадку можно было попасть только через кабинет хозяина, так же, как и спуститься в такую же круглую спальню на третьем этаже, не имевшую выходов на центральную лестницу, только на узкую боковую, выбитую в стене, ту самую, часть которой выводила на крышу башни. Второй этаж был официальным: половину занимал полукруглый зал для приема гостей и проведения совещаний, и гостевые комнаты. На плоской стене зала совещаний размещался еще один громоздкий закопченный камин и гигантская, во всю стену, уникальная карта земель, выполненная в виде гравюры по металлу, со множеством отметок из тускло светящихся огоньков-камешков. Крохотные гостевые комнаты, уютные и вполне современные, отапливались аэрами и ничем не напоминали весь этот музей. На первом этаже располагалась прихожая, кухня и еще две комнаты для слуг, одну из которых занимал Нвер. Рес пояснил, что под башней имеются обширные подвалы, часть из них завалена всяческой любопытной древней рухлядью, и признался, что время от времени любит в ней покопаться, хотя у него ни разу не хватило терпения разобрать эти завалы до конца.