Эванджелина вспомнила о вызове Бэны, и ее гнев на Лахлана пропал. Один день без своих способностей — судя по своей слабости, она надеялась, что не больше, — это малая жертва при сложившихся обстоятельствах. Лахлан должен победить Бэну. Важно, чтобы Фэй — Волшебные острова доверяли ему защищать их, уважали его право управлять. Вначале Эванджелина тоже сомневалась в его способностях, но теперь сомнений у нее не осталось.

Эванджелина не стала придавать значения первой части его замечания, также как старалась не обращать внимания на то, как в ответ на прикосновение его теплых пальцев, ласкающих ее грудь сквозь прозрачную кружевную ткань сорочки, у нее затвердели соски, но смущенно поежилась, встретив его спокойный взгляд.

— Ты же не сомневаешься, что сможешь победить Бэну?

Его ловкие пальцы пробрались в вырез ее ночной сорочки, и Эванджелине с трудом удалось сдержать стон.

— Да, вполне уверен. — Его горячее дыхание коснулось ее щеки. — И совершенно точно знаю, как хочу отпраздновать свою победу, — промурлыкал Лахлан.

Его легкие, дразнящие поцелуи сводили ее с ума от желания, и она зажала в кулаки его рубашку.

— Я должна пойти с тобой, чтобы быть уверенной…

— Нет… Нет! — повторил он и закрыл ей рот поцелуем, о котором она мечтала, — обжигающим, страстным поцелуем, от которого ее охватила дрожь и который заставил ее заворчать от неудовлетворенности, когда Лахлан отстранился. — Ты будешь ждать меня здесь. Я не хочу волноваться за тебя. Тебе необходимо отдохнуть.

Он взял в ладони ее лицо и прижался лбом к ее лбу.

Ей понадобилось время, чтобы у нее восстановилось дыхание и она смогла ответить.

— Обо мне не нужно беспокоиться. Со мной все будет хорошо. Для меня важно быть рядом… — заговорила Эванджелина, пытаясь встать с постели.

— Эви, сейчас ты должна повиноваться мне. — Он преградил ей дорогу своим телом. — Дай мне слово, что останешься здесь, или я помещу тебя под стражу.

Эванджелина поняла, что спорить бессмысленно.

— Один раз я уступлю твоему желанию, Лахлан, но надеюсь, что в дальнейшем ты воздержишься от употребления слова «повиноваться». Мне оно не нравится, — сообщила Эванджелина, скрестив руки на груди.

Рассмеявшись, Лахлан поцеловал ее в кончик носа и выпрямился во весь рост.

— Я и не ожидал, что оно тебе понравится, но я ожидаю, что ты будешь уступать моим желаниям.

Глядя, как Лахлан идет к двери, Эванджелина не могла избавиться от неприятного чувства.

— Будь осторожен. Пусть Бродерик оберегает твою спину. Я не верю, что Эруин не…

— Я знаю, что делаю, — перебил ее Лахлан, раздраженно вздохнув. — Тебе не нужно обо мне беспокоиться.

— Я не беспокоюсь о тебе. Я просто высказываю предположение… Прекрасно! — Она всплеснула руками в ответ на его выразительный взгляд. — Желаю тебе удачи, и довольно об этом.

— Я не нуждаюсь в удаче, Эви. — Он подмигнул ей. — У меня есть твоя магия.

Прошло не меньше часа с тех пор, как ушел Лахлан, но Эванджелина все еще оставалась на том же месте, где она лежала на кровати, размышляя над деспотичными манерами мужчин — особенно горцев.

— Войдите, — отозвалась она на несмелый стук в дверь их покоев, прервавший ее возмущенные размышления.

Ее пульс, забившийся слегка быстрее при мысли, что Лахлан вернулся, успокоился, когда она сообразила, что ее муж не стал бы стучать. О небеса, как могло случиться, что от одной мысли увидеть мужчину, которого она прежде не выносила, у нее внутри все начинало трепетать?

— Мой господин.

В комнату вошла юная горничная, сгибаясь под тяжестью золотого подноса, уставленного блюдами под куполообразными крышками.

Не подумав, Эванджелина щелкнула пальцами, чтобы освободить девушку от ее ноши, но голубая искра вспыхнула и погасла. Теперь Эванджелине больше нечего было удивляться своим чувствам к Лахлану. Стиснув зубы, она свесила ноги с кровати и, дождавшись, пока комната перестанет кружиться, встала на ноги, и, к ее счастью, ноги не подкосились.

— Спасибо. Теперь можешь идти.

Опустив голову, горничная осталась стоять у спинки кровати, переминаясь с ноги на ногу.

— Его величество оставил строгое приказание, чтобы тот, кто принесет тебе еду, обязательно остался и проследил, чтобы ты съела все, что он для тебя заказал.

— Думаю, ты слишком буквально поняла его. — Эванджелина закатила глаза. — Тебе нет необходимости здесь оставаться, так что теперь уходи.

И горничная без оглядки убежала.

Подняв одну из куполообразных крышек, Эванджелина сморщила нос при виде куска мяса в лужице крови. Несмотря на отвращение к мясу, Эванджелина почувствовала теплую благодарность к Лахлану за заботу о ее самочувствии.

Когда она потянулась за позолоченным ножом, который скользнул под белую фарфоровую тарелку, ее пальцы задели край листа пергамента. Она вытащила листок и, нахмурившись, прочитала записку. Что такого неотложного и секретного понадобилось обсудить с ней Искию, чтобы назначить встречу в лесу? У Эванджелины часто застучал пульс. А вдруг он узнал, что вызов Бэны — это уловка и Лахлану предстоит встретиться не с одним только Бэной? Эта мысль уже приходила ей в голову.

Эванджелина решила, что встретится с Искием и они вместе сделают все, что необходимо. Поднявшись с кровати, она снова попробовала воспользоваться своей магией, чтобы одеться. Раздраженно выдохнув, когда ее усилие оказалось тщетным, она взяла платье, которое накануне ночью снял с нее Лахлан, и, натягивая его через голову, подумала, что при той скорости, с которой она поворачивается, ей повезет, если она попадет в лес к наступлению ночи.

Когда Эванджелина подошла к стойлу, Боуэн поднял на нее недоброжелательный взгляд.

— Я чувствую то же самое, но ничего не поделаешь, — сказала она коню.

Используя вместо лестницы перегородку из перекладин, Эванджелина вскарабкалась на последнюю планку. Ноги едва держали ее, и она опасно покачнулась, а потом, схватившись за стойку, стремительно перебралась на спину Боуэна.

Конь мотнул белой гривой и рассерженно заржал.

— О, успокойся и отнеси меня в лес на тайное место Сирены, — сказала Эванджелина, прижавшись к его шее.

Стараясь не обращать внимания на отчаянную дрожь в руках и ногах, она твердо решила справиться со своей… нервозностью. Ей нужно было убедиться, что с Лахланом ничего не случилось, а все остальное сейчас не имело значения.

Эванджелина едва не закричала в панике, когда Боуэн, галопом выбежав через открытые двери конюшни, поскакал через двор так, что у нее застучали кости, а когда он прыгнул с обрыва горы, она спрятала лицо в его гриве. Свист от взмахов его крыльев и ощущение их у себя под болтающимися ногами мало помогали ей успокоиться.