такой же беспощадной откровенностью описала семейную драму в ситуации блокады Лидия Гинзбург в «Рассказе о жалости и о жестокости», причем она пользовалась теми же ключевыми словами. «Рассказ» был написан, по-видимому, в 1943 или 1944 году, вскоре после смерти ее матери, и эта ситуация представлена в художественной обработке. Обнаруженный в архиве Гинзбург после ее смерти, этот текст был впервые опубликован в недавние годы. См.: Гинзбург Л. Проходящие характеры. С. 17–59, 557–558. Об этом тексте см.: Ван Баскирк Э. Проза Лидии Гинзбург. Реальность в поисках литературы / Пер. с англ. С. Силаковой. М.: Новое литературное обозрение, 2020. Глава 5.

37

Немалое место занимает анализ власти секретарш и в блокадных записках Лидии Гинзбург (см. Гинзбург Л. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. С. 725–726). Сандомирская так описала анализ Гинзбург: когда человек, которому грозит голодная смерть, обращается за карточками в соответствующие органы, «новый Левиафан встречает его в облике секретарши» (Сандомирская И. Блокада в слове. С. 255–256).

38

Так описал эту мифологическую символику Михаил Бахтин в книге о Рабле, написанной в 1940‐е годы. О мифологической символике зада упоминала в научных трудах и сама Фрейденберг (см. Поэтика сюжета и жанра. С. 306–307, сн. 116). О связях между Бахтиным и Фрейденберг (некоторые исследователи полагают, что Бахтин использовал идеи Фрейденберг) см.: Perlina, N. Ol’ga Freidenberg on Myth, Folklore and Literature. Р. 384.

39

Как Фрейденберг писала в лекциях «Введение в теорию античного фольклора», над которыми она продолжала работать и во время блокады, герой первобытного хтонического мифа «выходит из преисподней, ходит, заходит» (Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. 2‐е изд. С. 37).

40

Так, Лидия Гинзбург в «Рассказе о жалости и о жестокости» описывает безысходные муки совести, которые испытывает ее герой после смерти «тетки» (в реальной жизни автора – матери) при воспоминании о безобразных сценах, пережитых в пик голода. Гинзбург и Фрейденберг, которые писали независимо друг от друга, очень близки как в описании отдельных деталей сцен и ссор, так и в анализе ситуации взаимной зависимости обладателя «рабочей карточки» и «иждивенца». Однако для Гинзбург смерть – это абсолютный конец, а не начало новой жизни.

41

О научных трудах, написанных в блокаду, см.: Брагинская Н. В. «У меня не жизнь, а биография». С. 29 и сн. 61–63.

42

Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра (страницы указаны в тексте).

43

Арендт Х. Истоки тоталитаризма / Пер. с англ. И. В. Борисовой, Ю. А. Кимелева, А. Д. Ковалева, Ю. Б. Мишкенене, Л. А. Седова. Послесл. Ю. Н. Давыдова. Под ред. М. С. Ковалевой, Д. М. Носова. М.: ЦентрКом, 1996. С. 572.

44

Речь идет о концепции времени, выдвинутой в знаменитом эссе В. Беньямина «О понятии истории», или «Тезисы о философии истории» (1940), написанном в эмиграции во Франции.

45

По-французски (arrêté) или по-английски (arrested) этот корень имеет и значение «неподвижно».

46

Описывая очередную научную сессию в университете, Фрейденберг осознает, что речь идет о ритуале, и использует антропологические термины: «Но вот подходила сессия. По заведенному в СССР ритуалу, я должно была сделать отчетный торжественный доклад на совете факультета. Должен был быть зачитан приказ ректора „с благодарностью“, которой отмечались все личные юбилеи, окончание учебного года и всякие даты. Должны были быть приветствия декана и факультетских кафедр. И, наконец, после традиционной выставки и научной сессии, очень модной в нынешнем году для отдельных кафедр, в последний вечер – банкет вскладчину» (XXVI: 77, 64).

47

О том, как в «склочной атмосфере» происходили защиты диссертаций в послевоенном университете, писал и Дружинин, который пользовался и записками Фрейденберг, и другими источниками (Дружинин П. А. Идеология и филология. Т. 1. С. 422–423). Защита описана и в воспоминаниях Галеркиной, причем и она пользовалась не только своими воспоминаниями, но и записками Фрейденберг (Галеркина Б. Л. Минувшее – сегодня // Russian Studies: Ежеквартальник русской филологии и культуры. СПб., 1996 (1998). Т. 2. № 4. С. 385–394).

48

Травля Б. М. Эйхенбаума осенью 1946 года, после постановления, документирована в: Дружинин П. А. Идеология и филология. Т. 1. С. 448–487.

49

Образ московского Нюрнберга встречается в тетрадях много раз: XI: 86, 159; XXV: 72, 48; XXVIII: 6, 44 и на последней странице, XXIV, 153.

50

Фрейденберг добавляет замечание о социальных корнях той «грубой силы», которую Сталин «призвал к власти». «Управители» – это «потомки крепостничества» (именно «крепостничества», а не крепостных), которое породило не только «рабов», но и «начальников над своим же братом-горемыкой», «помещичьих хозяйчиков, жандармерию, становых, кулаков, кабатчиков». «Сейчас они стали заведующими столовыми и магазинами, управляющими домами и начальниками учреждений. Они организуют наш быт. Мы даны на откуп этой грубой силе. Они наши инструкторы, судьи, критики нашей духовной продукции <…> наши цензоры, бытоустроители, воспитатели наши» (XXVII: Послесловие 1, 17).

51

В 1946–1947 годах она работает над исследованием «Сафо: к происхождению греческой лирики», начатым в блокаду, а также над исследованием о римской комедии, которую в процессе работы она называла «паллиатой». В 1949 году ей удалось опубликовать тезисы доклада о Сафо. «Паллиата» была частично опубликована посмертно, в частности, в книге: Фрейденберг О. Миф и театр. М.: ГИТИС, 1988.

52

Тетради № XXIX–XXXIII не имеют подзаголовка, но имеют даты: № XXIX, XXX, XXXII «1948»; № XXXIII: «1949/50», на обложке тетради № XXXIV значится: «(окончание) 1950».

53

Газета «Культура и жизнь», созданная в июне 1946 года, была органом «Агитпропа» (Управления пропаганды и агитации ЦК) и взяла на себя роль проводника позиции руководства партии в области культуры.

54

Такая концепция идеологических кампаний второй половины 1940‐х годов предложена, например, во Введении к сборнику документов: Сталин и космополитизм: Документы Агитпропа ЦК КПСС 1945–1953 / Сост. Д. Г. Наджафов, З. С. Белоусова. М., 2005. С. 9–10.

55

Нападки на А.