Сосны пригибались к земле. Хвоя с них слетала от потоков воздуха из турбины. К нам подлетали два танка, а за ними и несколько БАГов с БТРами.

— Что ж, сейчас поменяют наш образ жизни, — ровно произнёс Жичкин. — Есть чем жахнуть?

— У меня есть мина, — Фея выкинул на землю перед нами противотанковую мину. — Но она одна.

— И у нас ничего нет, — хмыкнул Жичкин. — Ладно, Абаимов! Ты козёл! — крикнул капитан и посмотрел, в небо.

— В кучу! Щиты! — Гаркнул я.

Разбегаться сразу нет смысла, по одиночке нас разобьют, а так, может, выдержим один залп, а там, поглядим, подойдём ближе и атакуем. Может, собьем один танк силой, другой миной… Но потери точно будут. Хорошо, у меня ребёнок уже есть, будет, кому род продолжить, но у парней-то нет. Да ёж вашу медь! Даже не думать, выдержим, всё сделаем. Всех вытащим!

Я почувствовал, что меня зажали со всех сторон. Бойцы сбились в тесный клубок, подпирая друг друга спинами и плечами. Воздух перед нами задрожал. Засветился разными цветами. Я выкладывался по полной программе. От напряжения, даже мышцы затрещали. Главное выдержать! Эх, Ерастова сюда надо было брать.

Раксы прицелились в нас, как в тире. По технике прошла дрожь. Замерцали плазмой стволы и машины вспыхнули.

Бам! Бам! Бам! Взрыв, взрыв, взрыв. Техника разлеталась на осколки. Те долетали до нас, застревали в щитах. Я успел заметить след от ракеты, а затем вернулась связь. В эфире заиграл симфонический оркестр.

— Валькирия в воздухе! — прорвался сквозь музыку восторженный крик Лены, а в небе, над нами, расправив крылья и сверкая хищным фюзеляжем, снова заходила на атаку «Пустельга».

Глава 23

В ущелье мы задержались до самого вечера. «Зачищали» местность от гвардейцев Ракс, да ставили на трофеи метки Лириного рода, чтобы не спёр никто. Чуть позднее отправим сюда её слуг для сбора добычи.

На первый взгляд, кроме ручного оружия и снаряжения взять нечего: вся техника подбита и её осталось только списать. Но это всего лишь видимость. На самом деле с машин можно снять кучу запчастей, как на продажу, так и для ремонта своего парка брони. Так что работы для слуг будет много.

Сама по себе «зачистка» — грязная работа. Грязная и бесчеловечная. Гвардейцы Ракс сдавались, бросали оружие, а мы должны были их уничтожить. Честно, я не смог отдать такой приказ.

Да, это не войны государств с кучей конвенций по правам человека. У аристократов свои правила, более жестокие. Но, одно дело убить противника в бою, другое, вот так, безоружного, сдавшегося на твою милость.

Выживших гвардейцев набралось едва ли две сотни. Мы оказали им первую помощь, благо среди них нашлись медики. Отконвоировали подальше от места боя и устроили полевой лагерь.

Пленные сами отыскали среди подбитых машин запасы провизии, мы выдали им их же оружие для самообороны (каждому десятому по карабину и запасу пуль), забрав всё остальное. Да, такие трофеи тоже они сами собирали, и несли к «Чайке».

Мы улетели, но обещали за ними вернуться. Через пару дней, как кончится война. Им пришлось нам довериться, как заявил один седовласый офицер. Ещё бы, без связи отсюда не выбраться и попуток не будет. Уже совсем скоро весь Святогор будет в курсе, что полеты здесь лучше не совершать в ближайшее время. Если, конечно, предприимчивый человек не захочет поссориться с Иллирикой Данактовной Юдиной. Думаю, дураков не будет. Деда уважают.

Домой прилетели уже затемно. Часов в девять. Как были в доспехах, так и зашли в гостиную. Чуватов просил оставить ЛДПМ в арсенале, чтобы не таскать потом по одному для модификации.

Только перешагнули порог, еще глаза с уличной темноты не привыкли к яркому свету помещения, а нас уже встречают.

Лира оказалась рядом со мной мгновенно. Обняла за шею, повиснув на мне, и впилась поцелуем в губы. Страстным, нежным, оочень дооолгим поцелуем.

— Я все видела, — мило покраснев, шепнула она на ухо и спрятала лицо, уткнувшись мне в шею. — Я так боялась. Сильно-сильно.

— А я сильно-сильно скучал и думал о тебе, Душа моя, — меня окатило такой волной нежности, что дыхание перехватило, я тут же, поддерживая, не давая соскользнуть, аккуратно прижал любимую к доспеху и поцеловал её за ушком, а после осмотрелся.

Бойцы стояли за моей спиной, а я оглядывал комнату поверх головы любимой.

Вот её слуги. Дементий, Евпатий Иванович и Кирилл Русланович с Марией Петровной. Встали из-за стола синхронно, с достоинством, глубоко поклонились. В глазах преданность, гордость и обожание. От них прямо веет фанатизмом. Кажется, скажу, что они должны вот сейчас пойти и умереть, пойдут и умрут, при этом ещё и поблагодарят.

Вот Лирины вассалы. Эти вставали вразнобой, да и поклонились не так глубоко. Скорее, даже кивнули, чуть качнув корпусом вперёд. Но всё равно приятно. Аристократы же кланяются мне, простолюдину. Взгляды все разные. Кто-то смотрит с уважением, кто-то с опаской, а кто-то и со страхом. Окунев не боялся. В его взгляде читалась ещё и радость от правильно сделанного выбора.

Отметил про себя тех, кто боится и опасается, надо будет с Лирой обсудить их персоны позже. Понять, чего они так переполошились, может, затаили каверзу какую против нас?

Вот ВРИО Губернатора. Приподнялся, короткий кивок. В глазах живейший интерес и одобрение.

Вот за столом матушка с отцом. Мама прижалась к папе. В глазах океан любви, на лице едва заметно блестят слезы, а на губах улыбка полная тепла и облегчения. Батя обнял её нежно, поцеловал в макушку, и широко мне улыбнулся, сжав кулак и оттопырив большой палец.

Вот Ерастов, Серафим, Зубенко и, неожиданно, Станислав Станиславович, премьер-майор со станции, с двумя неизвестными мне офицерами. Вся компашка весело скалится. Рады видеть, как равного. Веет неподдельным уважением.

Вот Дед во главе стола. Лыбится чему-то в инфопланшете, на правом ухе древний наушник, на нас даже не смо…

— А, вы уже здесь, наконец-то, — Он оторвался от коммутатора и махнул нам рукой, снова уткнувшись в гаджет: — молодцы. Снимайте доспехи и садитесь за стол, не стойте.

Эх, я тоже рад тебя видеть, Дедушка.

* * *

Когда мы вернулись из арсенала, стол ломился от еды. Он и до этого не был пустым, а сейчас, даже дополнительные столики вынесли, и заставили посудой. Получился такой фуршетнобанкетный вариант застолья.

Чего тут только не было: запечённое мясо птицы, тура, арктодуса, мамонта; соленья, салаты с заправками на любой вкус; разнообразная икра, местная рыба, как речная, так и морская. На гарнир каши, пюрешка, даже супов было несколько видов, а уж всяческих рулетов, нарезок сыров и колбас, да всяких канапешек, морсов и компотов — просто не счесть.

Разобраться во всём этом великолепии, что класть себе на тарелку, а, главное, как дотянуться, помогали девушки лет от двадцати и старше из Лириных слуг. Они всегда были рядом, за спиной. Прислуживали всем, никого не обделив вниманием. Кроме меня и Лиры. Душа моя взяла заботу обо мне в свои руки, а я отвечал тем же.

Если вы думаете, что еды было много, и столько не съесть, то вы никогда не видели на что способно отделение высокоранговых морпехов. После подвигов ратных пришло время героизму застольному, и мы были готовы. Да мы просто жаждали принять этот вызов. Я думаю… Нет. Я считаю, противнику понадобится подкрепление. И не одно.

— Душа моя, — прошептал я, подкладывая на тарелку Любимой вырезку тура, чтобы у неё сил было больше, а то она сидит рядом, и, втихую, незаметно, сканирует мой организм врачебными техниками, — По БДК и трофеям с него решился вопрос? Хотелось бы парней обрадовать.

— Да, — улыбнулась она благодарно, принимая мои ухаживания. — Кирилл Русланович обо всём позаботился, выходит по тридцать тысяч на человека, если поровну.

— Только так меня и устроит, — обрадовался я, получилось даже больше, чем предполагал, в разы больше! — Можно мою долю ещё на всех разделить.

— Сын, не стоит, — отец услышал наши перешёптывания, и наклонился к нам. Кстати, он тоже не допустил до мамы слуг, и ухаживал за ней, как, собственно, и она за ним. — Если ты решил, что все равны, то и ты равен им. Никогда не забывай о себе, бойцы это поймут. Даже если твоя доля будет в два