Осенью 1766 года Екатерина сама представила свой труд Сенату и повелела создать Комиссию по законодательству, или Большую комиссию, задача которой – кодифицировать принципы, изложенные в «Наказе», предварительно узнав пожелания народа. Спросить у народа о его желаниях! Заставить каждую губернию, каждый класс общества высказать свои пожелания в почтительных «Тетрадях». Привлечь массы, хотя бы очень издалека, к выработке законов! Вот это революция! Сенаторы не знают, что делать: приходить в ужас или в восторг от этой смелости. Решают разразиться аплодисментами, а некоторые даже прослезились.

Принять участие в Большой комиссии призваны не только представители Сената, Синода и коллегий, но также делегаты от аристократии, от горожан и крестьян, кроме, разумеется, крепостных. Дворянство выбирает по одному депутату от уезда, причем в голосовании имеют право участвовать все дворяне. От городов – по одному депутату, но избирателями могут быть только домовладельцы. Депутаты от поселян (свободных казенных крестьян) избираются по одному от губернии. Чтобы быть избранным депутатом от дворянства или горожан, надо иметь возраст не менее двадцати пяти лет и обладать безупречной репутацией. Депутатом от поселян может стать тридцатипятилетний женатый отец семейства. Депутаты получают от избирателей тетрадь наказов, составленную комитетом из пяти членов. Расходы их оплачиваются казной, они пожизненно освобождены от смертного приговора, от пыток, телесных наказаний и конфискации имущества. На практике выборы проходят без энтузиазма, много воздержавшихся. Каждый опасается, что, если его изберут, это будут лишние обязанности и ответственность. К тому же для большинства заинтересованных лиц, будь то кандидаты или избиратели, расстояния между местом жительства и уездным центром так велики! Поэтому многие сидят дома, рассчитывая на соседа, и рассуждают примерно так: «да ладно!», «обойдутся и без меня!» Наконец кое-как создана Большая комиссия, в ее распоряжении 1441 тетрадь наказов.

Собравшись весной 1767 года, депутаты начинают думать, как назвать императрицу, чтобы поблагодарить за ее инициативу: «Екатериной Великой», «Наимудрейшей», «Матерью отечества»? Несколько заседаний ушло на эту дискуссию. Екатерина нервничает. «Я созвала их для изучения законов, – пишет она графу Бибикову, председателю ассамблеи, – а они занимаются анатомией моих достоинств». Наибольшее число голосов получил титул «Екатерина Великая». Она делает вид, что сердится. На самом деле это новое возношение ей нравится. Присвоив государыне такое имя, Большая комиссия приступает к работе. Она состоит из 28 представителей основных государственных учреждений и 536 депутатов, избранных разными классами общества, кроме крепостных. Их задача – создать законы, которые подходили бы и православным, и мусульманам, жителям татарских степей и богатых земель Украины, и москвичам, и сибирякам. Скоро они понимают, что дело это им не под силу. Екатерина присутствует на большей части их заседаний. Первое разочарование ее постигло от чтения «Тетрадей», где она надеялась найти отражение состояния умов в своей империи. Приходится констатировать, что в России общественного мнения не существует. Опасаясь преследований, никто не решается жаловаться. Что касается вопросов правления, каждый полагается на «мудрость и материнскую заботу императрицы». Самое большее: дворяне нижайше просят расширить их привилегии, а купцы – получить право иметь крепостных, как дворяне. Сами же крепостные вообще права голоса не имеют. Чтобы разобраться во всем, Большая комиссия делит работу между специальными комиссиями, а те проводят время в осторожной болтовне. «Комедия – так называет все это французский поверенный в делах Россиньоль. – Фавориты и доверенные лица Екатерины всем руководят, они зачитывают законы так быстро и таким тихим голосом, что их почти не слышно… Затем испрашивают согласия собрания, которое не может не дать его, ибо не слышало, о чем идет речь, и тем более – не поняло ничего».

В декабре 1768 года, после двухсотого заседания, граф Бибиков, по повелению императрицы, просто-напросто объявил о роспуске этих мнимых генеральных штатов. Предлогом для этого явилось объявление Турцией войны России. На самом же деле царице надоела волокита комиссии. Кто-то из делегатов спросил, возобновятся ли работы ассамблеи в будущем, на что из императорской ложи послышался шум опрокинутого кресла. Это был ответ Ее величества: поднявшись в гневе, она покинула зал.

Неудача этой инициативы открыла Екатерине всю некомпетентность избранников, их разнобой в мнениях по таким важным проблемам, как крепостное право, налоги, привилегии, правосудие. Она воспользуется этим печальным опытом и начнет править еще более крепкой рукой. Пережив несколько месяцев горячки, Россия вновь погрузилась в свой вековой сон.

Зато Западная Европа пришла в восторг. Екатерина повелела перевести свой «Наказ» на латинский, французский и немецкий языки, чтобы распространить переводы в просвещенных странах. Она рассчитывает на своих обычных почитателей. Они все как один готовы трубить в свои трубы. Вольтер делает вид, что верит, будто этот памятник мудрости не простое «введение», а полный кодекс, разработанный в деталях и уже вступивший в силу. Он пишет: «В своем новом, лучшем из всех кодексов императрица передает право на внесение законопроектов Сенату, состоящему из известнейших лиц империи». Он приветствует «самый прекрасный документ века, достойный Ликурга и Солона». «Справедливость и гуманность двигали пером Екатерины II: она провела всеобъемлющую реформу!» – добавляют Дидро и Д'Аламбер. Даже Фридрих II взволнован. Успех Екатерины за рубежом увенчал запрет полицейских властей Парижа распространять «Наказ» в этом городе. Она делает вид, что возмущена, но на самом деле ликует. Никому и никогда еще не удавалось быть настолько двуликими, в зависимости от того, куда обращено лицо, вовнутрь страны или за ее пределы. В России она – самодержица, во Франции – республиканка. Ее придворные, с одной стороны – дворяне, защищающие крепостничество, с другой стороны – вольнолюбивые философы. И вести эту двойную игру ей очень легко: она по очереди дает слово то сердцу, то разуму, то в ней говорит европейская любовь к порядку, а то нежное чувство к русской экстравагантности.

Тревожные вести приходят из Польши. Там, в маленьком городе Бар, недалеко от турецкой границы, в феврале 1768 года возникла конфедерация патриотов, поклявшихся свергнуть русское господство и лишить гражданских прав поляков-некатоликов. Парадокс в том, что русский притеснитель выступает за религиозную терпимость, а притесненные поляки – против равенства представителей разных религий. Екатерину очень устраивает такая путаница: значит, она может со спокойной совестью наводить порядок в Польше во имя свободомыслия. Войска ее заранее приготовлены, и им ничего не стоит оттеснить и разогнать плохо организованные группы конфедератов. Как обычно, Вольтер аплодирует: «Пример российской императрицы уникален. Она послала сорок тысяч русских с примкнутыми штыками проповедовать религиозную терпимость…» И еще: «Она привела в движение армии… чтобы заставить (людей) терпимо относиться друг к другу и приучить их к взаимному уважению». Марионетка Станислав Понятовский подчиняется.

В Варшаве посол Екатерины ведет себя как губернатор завоеванной провинции. Во Франции, в кругах, близких к Людовику XV, царит возмущение. Однако французское правительство не собирается напрямую вмешиваться в польскую проблему, оно предпочло бы реванш с помощью третьей страны. За два года до этого герцог Шуазёль писал Вержену, в то время послу Франции в Константинополе: «Самым верным способом свергнуть с престола узурпаторшу Екатерину было бы подтолкнуть ее на войну. Только турки могут оказать нам эту услугу… Единственная цель в вашей работе – толкнуть турок на войну».[85] А Екатерина отнюдь не боится этой войны, она жаждет ее. Она уверена в силе своей армии, своего флота. Быть может, ей удастся осуществить давнюю мечту Петра Великого: захватить богатый Крым, выйти к Черному морю и Дарданеллам, уничтожить турецкое могущество, завладеть святым городом Константинополем, колыбелью православной церкви? Вот тогда – да, тогда она будет иметь право называться Екатериной Великой! Она молится, чтобы искра вспыхнула и взорвала бы наконец пороховой склад. Пограничный инцидент оказывается как нельзя кстати. В ходе стычки с поляками отряд украинцев вступает на турецкую территорию и захватывает Балту, турецкий город в Бессарабии. Подталкиваемый Францией, султан заявляет протест и требует, чтобы Россия ушла из Польши. Довольная этим, Екатерина отказывается подчиниться. Русского посла в Константинополе Обрезкова сажают в крепость «Семь башен». Блистательная Порта объявляет войну врагам пророка.