Вот теперь было неловко ему. Напряженно сглотнув, он наконец двигается с места. Ложится в постель, выключая свет. Случайно он касается ее. Она даже не вздрогнула. Голая, теплая, лежит рядом абсолютно без эмоций. Он не мог понять спит она или нет.

Наверное, она думала я опять устрою какую-то сцену издевательства.

И Данил больше не спал. Он крутил в голове картинки. Она потерянная среди толпы в лесу. Она с дикими глазами в его машине. Она в бреду в его постели. Она смеется с ним на кухне. Она с задранной футболкой просит помочь с узлом на штанах. Она застывшая в ужасе у «Фазана». Она смущается звукам секса за стеной и сидит в кресле вся малиновая. Она нежно обвивает его руками и ногами, тая в его ласках. Она испуганно смотрит на уже влюбленную собаку. Она в ужасе убегает от него, падая на скользких ступеньках. Она мирно пьет вино с его невозможной сестрицей. Она трогает ладошкой его подарок у себя на груди и взволнованно улыбается. Она бледнеет от его жестоких оскорблений. Она, дрожа, вытирает свою кровь с покрывала, а из нее течет его сперма. Она вся в отметинах обнаженная стоит перед ним пустая и безразличная.

С той ночи она стала ходить дома в майке и шортах, босая. Выходила из душа до шкафа голая, спала в одних трусах с ним под одним одеялом. Наверное, она ждала очередной порции унижения, больше не скрывая уже полученного. Он назвал ее шлюхой, она спала с ним голой. Он хотел видеть доказательства своей власти — она не стала их прятать. Ее взгляд стал наполняться чем-то тяжелым. Движения перестали быть сонными и медленными. Она продолжала молчать, говорила только с собакой.

А еще она стала курить, не много, но все же. И однажды он достал из мусорки флакон купленных ею еще в Питере духов.

В какой-то момент она достала, наконец, телефон и что-то листала в интернете. Слушала музыку в гарнитуре.

День сменялся днем, неделя неделей. Она сама стала подкрашивать себе волосы, когда отрастали корни и подправляла стрижку в салоне, находящемся в соседнем здании. Без зазрения совести пользоваться его кредиткой, если ей было что-то надо. Она носила сережки, подаренные Верой на Новый год, но не прикасалась к кулону Данила. Он ожидал когда-нибудь и его увидеть в мусорном ведре. Духи, кстати, она выбрасывала каждый раз, когда он возвращал их место.

— Мне очень нравится их запах, пожалуйста, оставь их.

Но она в ответ переставила их ему на полку.

Да…она совсем не похожа на Аню… та ни за что бы не поладила с Ларисой, и не потерпела бы этих унижений, она бы устраивала бесконечные скандалы и била посуду, резала мою одежду и еще черт знает что творила, пока я бы ее не убил. Но не известно, что хуже…крики или эта покорность пропитанная чем-то ядовитым и едким. И к чему вообще это сравнение?! Аня была моей женой, любимой женщиной, с которой мы осознанно выстраивали отношения. Это не то же самое. Это же… Саша. Просто Саша. Девушка из леса, которой нужна моя помощь. Черт! Все запутано. Слишком. И неправильно.

В один прекрасный день, когда Данил уехал по каким-то своим очередным делам, в дверь позвонили.

На пороге стояла кареглазая брюнетка с явно азиатскими корнями. Длинные волосы лаково блестели поверх кожаного пальто, подчеркивающего фигуру «песочные часы». Сложно сказать о росте, потому что на ней были сапоги на шпильке сантиметров пятнадцать! Не меньше. В нос сразу ударил приторно сладкий, удушающий аромат духов, который Саша сразу узнала…

— Я стриптизершу не заказывала.

И Саша уже собирается закрыть дверь, как дама почти вваливается в квартиру.

— Я к Данилу. А ты вообще кто такая?

Из кухни вышла Грейс.

— Дамочка, шавку уберите.

Бровь ползет вверх в гримасе сарказма.

— Дамочка, вы свою борзость в лифте оставить забыли. Данила нет, и вам тут делать нечего. На выход.

Грейс зарычала. Гостья занервничала.

— Он не отвечает на звонки и сообщения уже десять дней! Где он?!

— Да я без понятия, но точно там же где и его телефон. Но не здесь. Так что можете подождать за дверью. С той стороны.

— Ты кто такая?! И почему вообще здесь?!

— Могу задать аналогичный вопрос, но ответ меня не интересует. Поэтому…на выход!

Грейс уже встала рядом и опять зарычала.

— Мелкая потаскуха! Так это тебя он теперь трахает?

— На данный момент ты трахаешь мой мозг, а это не эрогенная зона. На выход, или собаку спущу.

— Сука! — вышмыгивает за дверь незваная гостья.

Данил будет орать из-за нее. Ну и прекрасно. Может будет подольше у нее, вылизывать прощение и меньше его буду лицезреть я.

Когда Данил возвращается, он уже явно знает о сцене с его дамой сердца. Естественно, она тут же написала еще пару десятков сообщений во все возможные мессенджеры.

На какой черт она поперлась ко мне?! Даже представить страшно чем это закончится дома.

Он раздевается и зовет Сашу. После всего что случилось, этот визит был вообще не кстати, особенно когда его не было дома. Он нервничает. Все итак максимально плохо, и он не знает как это исправить. Чувство вины гложет. Но обычным «извини» тут точно было не отделаться. Когда он заходит в комнату она протягивает ему широкий кожаный ремень из его шкафа.

Данил ошалело смотрит на нее.

— Ты же наказывать меня собираешься. Держи. Он больно бьет. И следы широкие оставляет.

Это первые слова сказанные ему за месяц! До этого как-то раз она сказала ему «нет», когда он уговаривал ее поесть с ним.

Он закипает. Швыряет ремень на пол и начинает орать:

—