– Джейн, – сказал он. – Мне трудно поверить во всю эту муру. Я хочу сказать… одно несостоявшееся?..

Она смотрела на него и напряженно молчала.

– У меня бывают разные настроения, – наконец сказала она. – Видимо, ты никогда не видел меня такой. Но я наблюдала за тобой, пока ты разговаривал со своей сексуальной женой… с этой сексуальной Джилиан Лэм… С этой, Бог ее знает кем. Это насыщенная, богатая жизнь, но… без меня. Мы очень редко встречаемся на людях, но тогда невозможно вести себя естественно и у нас возникают все новые поводы для лжи, лицемерия.

Замолчав, она медленно и глубоко вздохнула.

– Нед, ложь у тебя в крови. Можно сказать, что они платят тебе за вранье. Я не говорю, что в моей жизни не было случаев, когда мне приходилось лгать. Но для меня это очень трудно. Это меня угнетает и на работе, и в личной жизни. Но еще хуже то, что, запутавшись во лжи, я получаю лишь украденный миг, который так никогда и не наступает. Тогда я чувствую… угрызения совести! – Ее голос стал жестким. – Не говорите мне больше, что вам трудно поверить и в это, полковник Френч.

Его лицо помрачнело – такое бывало и с Шамуном, – будто у них на глазах резали любимое животное.

– Не говори мне ничего, Нед, – сказала она.

– Дело не в том, что я не верю тебе. Просто…

Они молча смотрели друг другу в глаза.

* * *

После того, как полицейская машина доставила Бернсайда и женщину-детектива из магазина в участок, делом начали заниматься новые люди. Сотрудницу службы охраны магазина увел молодой констебль, который начал флиртовать с ней еще в «Бутс». Бернсайда, выглядевшего еще хуже, чем раньше, оставили на скамейке наедине с молодым сержантом, тот заполнял разные бланки, стараясь не смотреть на старика.

Бернсайд напоминал себе камень в бетономешалке. Не то чтобы кто-то был с ним груб. Разве что менеджер из «Бутс»: ведь ей было незачем сдавать его в полицию, но она все же сделала это.

– Ну как, это то, что я думал? – спросил инспектор, заглядывая через плечо сержанта. – И когда они в игрушки перестанут играть?

Сержант пожал плечами.

– Они не желают гоняться за настоящими ворами. Ты можешь себе представить, расческа за сорок два пенса? И это тогда, когда их собственные служащие разворовывают магазин направо и налево.

Инспектор, которому, как показалось Бернсайду, было на вид лет пятнадцать, сделал гримасу.

– Вообрази, что будет, если они примутся за своих? Никто не будет работать на «Бутс». Ладно, возьми у него объяснение, проверь, нет ли чего-то на него, выдай ему предупреждение и займемся наконец серьезными делами, а?

– Вроде ленча? – спросил сержант. Он выглядел еще моложе, чем инспектор. Никто из них и не взглянул на Бернсайда, будто его не было в комнате.

– Правильно, мистер Бернсайд? Подойдите сюда, пожалуйста. Это не займет много времени.

Сержант обыскал его, вытащил мелочь, кошелек, не содержащий ничего, кроме карточки социального страхования, ключ от квартиры и клочок бумаги, на котором было нацарапано:

«11 утра, мистер Гривс, посольство США. Шампунь! Расческа!!»

Полицейский вывернул все карманы, похлопал под мышками, ища оружие.

– Мы вынуждены это делать, мистер Бернсайд. Таковы правила.

Он потратил еще пятнадцать минут, составляя подробную опись всех вещей, после чего отдал старику все, за исключением ключей, которые он поместил в пластиковый пакет, и запечатал специальным патентованным устройством.

– Распишитесь здесь, пожалуйста.

Бернсайд уставился на отпечатанный бланк, где были перечислены все его вещи.

– Зачем?

– Здесь сказано, что все это ваше и будет возвращено вам. Это вас ни к чему не обязывает. – Сержант глядел, как он подписывает протокол. – И здесь. Это недолго.

Услышав шум за спиной, Бернсайд обернулся как раз в тот момент, когда женщина-детектив из «Бутс» и молодой полицейский выходили из участка. Сам он стоял у барьера, переминаясь с ноги на ногу, пока сержант заполнял бланк на четырех листах. Шло время. Звонил телефон, на звонки отвечали. Жизнь продолжалась. Бернсайд понял, что чем больше воруют служащие «Бутса» у себя в магазине, тем больше будут арестовывать невиновных. Время тянулось медленно.

– Можете присесть, мистер Бернсайд, – наконец сказал сержант. – Это недолго.

Бернсайд ненадолго задремал. Потом увидел, как появился другой полицейский, и шепнул что-то сержанту, прошел в соседнюю комнату и стал возиться с кодовым замком на сейфе в стене. Он достал из сейфа пластиковый мешочек и раскрыл его.

– Это ваши ключи? – спросил он старика.

– Конечно… Мне кажется… Может, и мои. А где моя расческа?

– Подпишите здесь, – сказал сержант, указывая еще на одну строчку в протоколе. – Я же говорил, что это недолго.

– Но теперь у меня привод за то, чего я не совершал.

Сержант поднял на него глаза.

– Если вы потребуете суда, это вызовет только задержку. Все может растянуться на месяц, а то и на два. Другой вариант гораздо проще: вы получаете от меня предупреждение прямо сейчас и убираетесь отсюда.

– А какие у меня шансы в суде? – поинтересовался Бернсайд.

– Придется нанять хорошего адвоката, который докажет провал в памяти или что-нибудь еще в этом роде. Тогда не будет привода.

– Или денег, чтобы заплатить адвокату.

– Что ж, ведь не зря говорят, что Фемида слепа, – сержант криво улыбнулся. – Подпишите здесь.

* * *

– У вас есть пять минут, полковник Френч?

Нед поднял взгляд от письменного стола, где они с капитаном Шамуном рассматривали схемы, которые Морис принес от Ортеги, начальника охраны Уинфилд-Хауза. Точнее, это были копии схем электрической проводки особняка, охранной сигнализации и телефонных цепей.

В проеме двери, ведущей в кабинет Неда, безмолвно, тихо, как кошка на ковре, появился П. Дж. Р. Паркинс. Его нос висел крючком, напоминая турецкую саблю. Он подался вперед: весь его вид выражал воинственность.

– Вы знакомы с капитаном Шамуном? – поинтересовался Нед.

– Да, э…

Нед взглянул на Мориса: тот свернул схемы и молча вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

– У этого молодого человека отличные манеры, – заметил Паркинс. – Можно? – Он взгромоздился на кресло для посетителей.

– Садитесь, садитесь. Чем могу быть полезен?

Они долго молчали, как люди, привыкшие ждать. Нед откинулся в кресле и решил позволить старому ворчуну разыграть спектакль. Он ждал.

– Риордан пропал, – сказал Паркинс наконец.

Нед нахмурился. До сих пор, насколько он помнил, имя Риордана ни разу не упоминалось в их разговорах. Сейчас лучше было свалять дурака.