После этого Форин Оффис спроектировал протест против действий немецкого правительства и отослал его в Берлин, продублировав для Парижа. Галифакс, отчитав Риббентропа как провинившегося школьника, вновь стал «очень спокоен и разумен». «Это было бы преступно, – записывал в дневник Кэдоган, – поощрять Шушнига сопротивляться, когда мы не могли ему помочь. В конце дня Г и я согласились, что наша совесть была чиста!»396

12 марта немецкие войска вошли в Вену, не дожидаясь никакого плебисцита. Гендерсон в личном разговоре с Герингом называл Германию «хулиганом», но ничего уже нельзя было сделать. Это стало первым испытанием, с которым столкнулся Галифакс на посту министра иностранных дел: «Аннексия Австрии, которая приветствовала мое вступление во владение Форин Оффисом в марте 1938 г., стала неприятным напоминанием о способе, которым нацистское правительство Германии, вероятно, будет решать другие европейские вопросы, и в течение лета хор немецких обвинений в адрес чехословацких преступлений стал звучать все громче и громче»397.

Все, что оставалось Форин Оффису, – решительно осудить ситуацию и обратить внимание на Чехословакию, которую могла бы ждать такая же судьба. Только еще с тем акцентом, что Прага была связана договором с Парижем, где в этот момент не было правительства. Чемберлен размышлял: «Сила – единственный аргумент, который Германия понимает, и “коллективная безопасность” не может предотвращать такие события, пока не продемонстрирует видимость ответной силы с намерением использовать ее. Понятно, что такая сила может быть наиболее эффективно представлена союзами, не требующими встреч в Женеве и резолюций десятков небольших стран, у которых нет никаких обязанностей. Небеса знают, что я не хотел возвращаться к союзам, но, если Германия продолжит вести себя так же, как в последнее время, это может подтолкнуть нас к подобному. Печально думать, что очень возможно всё это было бы предотвратить, если бы у меня был Галифакс в Ф. О. вместо Энтони, когда я написал письмо Муссолини»398.

Отчет начальников штабов, которые по приказу премьер-министра рассматривали ситуацию с военной точки зрения, был неутешительным: Великобритания могла послать на континент две дивизии, причем «с несовершенным вооружением». Из 27 доступных эскадрилий истребителей 20 имели устаревшие или устаревающие машины. Не было бомбоубежищ. У Чехословакии не было эффективных укреплений на австрийской границе, и склады боеприпасов в Пилсене и Праге почти наверняка перешли бы Германии на ранней стадии войны.

18 марта в Форин Оффисе после длительного обсуждения ситуации вокруг Судетской области, всех расчетов и консультаций, в том числе с французской стороной, связанной с Прагой договорами, Кэдоган резюмировал позицию Великобритании: «Чехословакия не стоит жизни ни одного британского солдата!»399 20 марта Чемберлен писал о Чехословакии: «На прошлой неделе я говорил о своем плане с Галифаксом, и мы представили его экспертам Ф. О. Это очень привлекательная идея на словах, пока ты не начинаешь изучать возможности ее осуществления. С этого момента привлекательность сразу исчезает. Достаточно посмотреть на карту, чтобы увидеть, что ничего, что могли бы сделать Франция или мы, не сможет спасти Чехословакию от того, чтобы быть захваченной немцами . Австрийская граница практически открыта; заводы Шкода находятся на небольшом расстоянии от немецких аэродромов, железные дороги все проходят через немецкую территорию, Россия на расстоянии в 100 миль. Мы не можем помочь Чехословакии, и она просто будет предлогом для вступления в войну с Германией. Поэтому я оставил любую идею дать гарантии Чехословакии или Франции в связи с ее обязательствами перед этой страной. Моя идея в настоящее время состоит в том, что мы должны снова начать говорить с Гитлером и сказать что-то вроде этого: “Лучшее, что вы можете сделать, состоит в том, чтобы вы точно заявили, чего вы хотите для судетских немцев. Если это будет разумно, мы убедим чехов принять ваш план, и, если они сделают это, вы должны дать гарантии, что оставите их в покое”. Я уверен, что при таких обстоятельствах я мог бы участвовать в некоторой совместной гарантии чешской независимости вместе с Германией. В любом случае такой план, кажется, способен отложить кризис и, возможно, предотвратить его вообще. Думаю, Ф. О. быстро возвратится к этой идее, хотя в настоящее время там не хотят, чтобы мы сближались с Гитлером, и рекомендовали Бенешу обращаться к фюреру напрямую. Я думаю, что Ф. О. неправ, но у меня будут дальнейшие переговоры по этому предмету с Галифаксом сегодня или завтра. Какое счастье, насколько же я благодарен за то, что не должен иметь дело с Энтони в эти смутные времена»400.

То, что Гитлер теперь продолжит свою экспансию и первейшей его целью будет Судетская область, было очевидно всем. Чехословакия к 1938 г. представляла собой государство, сшитое, подобно лоскутному одеялу, из нескольких областей. Одной из таких областей была Судетская, где жили 3,5 миллиона немцев. Помимо них в стране проживало 7,5 миллионов чехов, 2,5 миллиона словаков, 0,5 миллиона венгров, не считая поляков, евреев и русинов, т. е. процент германского населения был достаточно высок. Несмотря на то, что в Версале были подписаны договоренности о создании Чехословакии, и Эдвард Бенеш лично рисовал ее границы красным карандашом на карте Европы, им и Томашом Масариком было обещано, что государство это будет «кантональное», по примеру Швейцарии. Однако в итоге Чехословакия стала государством централизованным.

Пражское правительство регулярно отказывало в плебисците судетским немцам. В условиях мирового кризиса они страдали от безработицы, хотя и получали пособие, но оно было в несколько раз меньше пособия, которое получали от правительства чехи401.

Поэтому, когда Адольф Гитлер говорил о том, что немецкий народ Судетской области страдает, он не так уж и преувеличивал. На фоне всеобщей разрухи и упадка речи и Гитлера, и лидера судетских немцев Конрада Генлейна выглядели заманчиво, что приводило к нездоровой обстановке во всем регионе. Президент Бенеш не желал слышать ни о какой автономии для Судет. В 1935 г., заключив договоренности с СССР и Францией, он надеялся, что обеспечил себе эффективную защиту, если понадобится, то и военного характера. Подобное означало бы начало новой мировой войны.

Военные гарантии Чехословакии были первой мыслью Чемберлена, от которой он отказался по озвученным выше причинам. И дело было не только в территориальном положении и неготовности британских вооруженных сил. Ни один англичанин не стал бы проливать кровь ни за Вену, ни за Прагу. Но и оставаться в стороне, в «блестящей изоляции» от европейских дел Британия не могла. Относительная бескровность аншлюса Австрии успокаивала, но Гитлер понимал, что получить Чехословакию, в отличие от Австрии, будет совсем не просто.