И она продолжает рассказывать о том, как принималось решение о ликвидации отряда, как Накамура положил её в анабиозис. И о том, что они с Морозовым увидели, когда она проснулась.

«Думаю, остальное вам рассказал Алексей Николаевич».

При чужом человеке она называет Морозова соответственно возрасту и статусу.

«Рассказал, конечно. Но у меня есть ещё несколько вопросов».

«Если они не касаются того, что случится в будущем, я отвечу».

«Хорошо, – Александр Игнатьевич наклоняется вперёд и опирается локтями на колени. – Алексей Николаевич мне объяснил, что ваши чертежи – это архивные копии, и потому они не в электронном виде. Это допустимо, но есть ли у вас ещё какие-либо доказательства того, что вы из будущего?»

Майя смеётся.

«Есть. Но они будут видны разве что на рентгеновском аппарате».

«У вас есть модификации организма?»

«Чип связи, он же комм, он же прибор доступа к всемирной сети. Контроллер общего состояния организма с тревожной сигнализацией. Правда, его я отключила ещё в сорок пятом, потому что он постоянно визжал, что я умираю. Воздух ему не нравился».

«Неужели в будущем такой чистый воздух?»

«Да. Фильтры стали совершеннее».

Волковский теребит подбородок.

«Я поверю вам, Майя, если посмотрю на рентгеновские снимки. А если я вам поверю, значит, вы проснётесь в тот самый день того самого года, который выберете сами, я даю вам своё слово. Меня к тому времени уже не будет, но будут люди, которые проследят за вами».

«18 декабря 2618 года», – уточняет Майя.

«Я сделаю рентгеноскопию», – говорит Морозов.

«Я не понимаю, Алексей Николаевич, почему вы не сделали её раньше. Я поверил вам и выделил первоначальные средства на создание устройства для анабиоза. А вы, оказывается, ничего толком не проверили. Насколько я сейчас могу судить, интуиция вас не подвела. Но могла же и подвести…»

Морозов открывает рот, чтобы ответить, но Майя перебивает его.

«Мальчики, не ссорьтесь», – говорит она.

Александр Игнатьевич смотрит на девушку, а потом начинает смеяться. Он смеётся так заразительно, что его хохот подхватывает Морозов, а затем и сама Майя.

Первым успокаивается Волковский.

«Ну что же… – говорит он. – Я жду от вас результатов рентгеноскопии. А пока я хотел бы взглянуть на устройство и на чертежи его прототипа».

Они идут вниз, в подвал.

Волковский подходит к «постаменту», рассматривает его, изучает крепление рамы анабиозиса.

«И сколько времени вам понадобится, чтобы закончить проект?»

«Большая часть времени ушла на изучение чертежей. Думаю, на техническую работу уйдёт около полугода, не более».

«Судя по рассказу нашей глубокоуважаемой гостьи из будущего, Иосимура львиную долю времени потратил на поиски анксиолитика…»

«Во-первых, я знаю, что в итоге послужило анксиолитиком у Иосимуры, из его записей. А во-вторых, я могу усовершенствовать его состав, потому что в наше время можно достать компоненты, которых не было у японцев».

Волковский думает.

«Вероятно, придётся перенести штаб сюда».

Морозов хмурится.

«Теперь, когда у нас появилась цель, – продолжает Волковский, – мы не можем просто произносить высокопарные речи за курением трубок. Мы становимся хранителями, у которых есть предмет хранения».

«Сначала надо достроить анабиозис…»

«Совершенно верно. Как только мы убедимся, что он работает, мы перенесём штаб сюда».

«Придётся что-то придумывать для сына и его семьи», – говорит Морозов.

«Придётся. Но это ваша забота, Алексей Николаевич. Я вряд ли смогу вам помочь».

«Вы можете выкупить у меня дачу».

Волковский смеётся.

«А вы хитрец!..»

«Есть ещё одно «но», – продолжает Морозов. – Цель – это прекрасно, но я хотел бы запатентовать анабиозис. Человечеству нужны подобные технологии».

«Погодите с этим, Алексей Николаевич. Когда он заработает, тогда и будете думать о патенте. Первичная цель – хранить. Осчастливить человечество – это цель третья…»

Неожиданно Морозов понимает, что Волковский не хочет обнародовать идею анабиозиса. Более того, Волковский готов остановить Морозова любой ценой.

Старик, ты и в самом деле веришь в то, что мы должны сохранить Майю – и только? Ты веришь в эту чушь? Да, мы должны, но есть тысячи людей, которым анабиоз спас бы жизнь. Которые могут заснуть, чтобы дождаться своего лекарства. Есть и более простые варианты. Скажем, человеку срочно нужна пересадка, а донора нет. С помощью анабиоза можно дождаться донора. Можно даже вырастить, клонировать его для получения подходящего костного мозга или редкой группы крови. Это же невероятные возможности для медицины, прорыв в науке, Нобелевская премия!

Но Алексей Николаевич понимает, что не только научное рвение и алчность подвигают его на создание анабиозиса, не только Майя и общество хранителей времени. В первую очередь анабиозис освободит его от необходимости спасать людей при помощи эвтаназии. Анабиоз заменит смерть, чтобы возродить умирающих, подтолкнуть их к жизни.

Если он построит анабиозис, а Волковский переместит сюда штаб, значит, он уже не сможет… стоп.

Хладнокровие, только хладнокровие.

«О чём вы задумались, Алексей Николаевич?»

«Ни о чём. Буду работать».

Он оставит этот анабиозис с Майей внутри – Волковскому. Старику можно верить: он и в самом деле хочет выполнить миссию хранителя. Но на этом Морозов не остановится. Он, как и планировал, запатентует и построит новый анабиозис. Найдёт спонсора, продаст разработку крупной компании. Главное – не выдать себя.

Но Волковского провести непросто.

«Майя, то, что я сейчас скажу, вас никоим образом не касается», – он отвешивает девушке поклон.

«Знаете, Алексей Николаевич, – продолжает старик, – я понимаю ваше желание угодить человечеству, спасти множество жизней, в конце концов, разбогатеть. Более того, я прекрасно понимаю, как вы будете действовать дальше. На деньги общества вы построите анабиозис, добьётесь, чтобы он работал, оставите его хранителям, а сами будете спокойно проектировать, патентовать, конструировать новую машину – уже для человечества. Вы спрашиваете меня, в чём проблема? Почему я против? Я не против. Я очень даже «за». Мне самому хотелось бы лечь в подобную машину и дождаться того времени, когда будет побеждён процесс старения…»

Морозов не удивляется тому, что Волковский легко раскусил его. Но он не понимает, куда клонит руководитель общества хранителей времени.

«А вот теперь, – продолжает Волковский, – мы зададим один вопрос нашей героине. Майя, скажите, пожалуйста, когда был изобретён анабиозис? Мне кажется, что ответ на этот вопрос не повредит вашему и нашему будущему».