Тавор посмотрела на него озадаченно.

– Может, это альтруизм с их стороны?

– В альтруизм я вообще не верю, адъюнкт.

– Отсюда, – заметила она, – твое смятение.

Аскетичное лицо мага вытянулось, как будто он взял в рот что-то мерзкое.

– А кто скажет, будто перемены создают что-то лучше, что-то справедливее? Кто скажет, что не появляется нечто хуже, чем то, что мы имеем сейчас? Да, выглядеть может очень хорошо: сбросить толпу жалких богов с утеса или еще откуда, чтобы убрать их от нас подальше, чтобы убрать нас от них подальше. – Он размышлял, словно забыв о присутствующих. – Но подумайте, что дальше. Без богов мы будем сами по себе. А сами по себе – Бездна упаси! – сколько бед мы способны натворить! Сколько способов придумать, как изничтожить мир!

– Но… не совсем же сами по себе.

– Веселье надоедает, – отрезал Быстрый Бен, словно недовольный возражениями. – Престол Тени должен это понять. Кто останется – с кем ему играть? А когда К’рул станет трупом, магия сгниет, станет ядовитой – и убьет любого, кто осмелится ее использовать.

– Возможно, – сказала Тавор довольно безжалостно, – Престол Тени и не собирается что-то менять. А просто покончить со всем раз и навсегда, стереть мир начисто.

– Сомневаюсь. Каллор пытался, и урок не пропал даром для всех – как такое может быть? Видят боги, Келланвед заявил, что уничтожил Путь для империи, он же не мог быть слеп… – Он замолчал, но Лостара видела, что мысли его вдруг понеслись по новому, опасному пути, неизвестно куда.

Да, они говорили о законности Каллора… вот только что это значит?

Какое-то время все молчали. Блистиг замер на месте – он не двигался с того момента, как адъюнкт начала речь, и на мужественном лице не осталось и следа смущения. Наоборот, он стоял с хмурой воинственностью, словно все, что говорилось до сих пор, неважно и не может поколебать клетку: если клетка и держала его взаперти, то и защищала от всего внешнего.

Синн, сидящая на громадном стуле, сердито уставилась в поверхность стола и делала вид, что ничего не слушает, хотя была бледнее обычного.

Кенеб уперся в стол локтями и прижал ладони к щекам: поза говорила о том, как ему хочется оказаться в другом месте.

– И все упирается во врата, – пробормотал Быстрый Бен. – Не знаю как, не знаю почему, но нутром чую, что все упирается во врата. Куральд Эмурлан, Куральд Галейн, Старвальд Демелейн – это старые – и Азаты. Никому не дано постичь все секреты Домов, даже Готосу. Окна в прошлое и в будущее, пути в такие места, которых не видел ни один смертный. Они прогрызли насквозь скелет сущего, как могильные черви…

– Слишком цветасто, – сказал Тавор. – Держи себя в руках, Высший маг. Скажи, ты видел лицо нашего врага на востоке?

Быстрый Бен бросил на нее несчастный взгляд.

– Идея справедливости хороша. Жалко только, что на практике в результате льется невинная кровь. Истинное правосудие жестоко, адъюнкт, очень жестоко. И катастрофа происходит, когда оно расширяется, поглощая все. Позвольте процитировать имперского историка Дукера: «Цель правосудия – лишить мир цвета».

– Кто-то видит и так…

Быстрый Бен фыркнул.

– Кто-то? Эти хладноглазые арбитры не могут видеть иначе!

– Природа стремится к равновесию…

– Природа слепа.

– И значит, правосудие тоже слепо.

– Зашорено, а не слепо. Вся идея основана на обмане: якобы все истины сводятся…

– Стоп! – рявкнул Кенеб. – Погодите… стоп! Вы обо мне забыли, вы оба! Адъюнкт, вы хотите сказать, что наш враг – справедливость? Так мы что – поборники несправедливости? Как может справедливость быть врагом – как можно вести с ней войну? Как может простой солдат зарубить идею? – Стул качнулся назад, когда Кенеб внезапно вскочил на ноги. – Вы сбрендили? Я не понимаю…

– Сядь, Кулак!

Ошарашенный приказом, он уселся с озадаченным видом проигравшего.

Видит Худ, у Лостары он вызвал сочувствие…

– Коланс, – сказала Тавор. – Согласно летерийским записям, это изолированная конфедерация королевств. Ничего особого, ничего уникального, не считая приверженности монотеизму. Последние десять лет страдают от ужасной засухи, достаточной, чтобы стереть цивилизацию. – Она помолчала. – Высший маг?

Быстрый Бен энергично потер лицо и сказал:

– Увечный бог рухнул кусками. Это всем известно. Говорят, бо́льшая часть упала на Корел, отсюда весь континент получил новое название: Кулак. Остальное падало… где-то еще. Несмотря на разрушения, произведенные в Кореле, истинное сердце бога упало не там. Нет, оно отлетело далеко от остального. Нашло свой собственный континент…

– Коланс, – сказал Кенеб. – Оно упало в Колансе.

Тавор сказала:

– Я упомянула приверженность к монотеизму – и тут нет ничего удивительного, раз они пережили самое травмирующее посещение бога, – который явился и больше не уходил.

– Так, значит, – процедил Кенеб сквозь зубы, – мы отправляемся туда, где соберутся боги. Они намерены заковать Увечного бога окончательно. Но мы не собираемся быть ничьим оружием. И если это так, то, во имя Худа, что мы будем там делать?

– Я думаю, – каркнул Быстрый Бен, – ответ мы узнаем, когда доберемся.

Кенеб застонал и снова сел, закрыв лицо руками.

– Коланс был захвачен, – сказала Тавор. – И не во имя Увечного бога, а во имя справедливости. Самой жуткой справедливости.

Быстрый Бен сказал:

– Ахкраст Корвалейн.

Синн подскочила, словно укушенная, и снова съежилась. Кенеб убрал руки от лица, на котором остались пятна от пальцев.

– Простите, что?

– Это Старший Путь, Кулак, – объяснила адъюнкт. – Путь форкрул ассейлов.

– Они готовят врата, – сказал Быстрый Бен. – А для этого им нужно много крови. Море крови.

Наконец заговорила Лостара. Просто не сдержалась. О культе Тени она знала больше всех, кроме, возможно, Быстрого Бена.

– Адъюнкт, вы сказали, что мы выступаем не по указанию какого-либо бога. И все же, подозреваю, Престол Тени будет очень рад, когда мы ударим по Колансу, когда отправимся уничтожать эти порочные врата.

– Спасибо, – сказала Тавор. – Думаю, теперь нам понятна тревога Высшего мага Быстрого Бена. И его опасения, что мы каким-то образом играем на руку Престолу Тени.

Думаю, так и есть.

– Даже еще когда он был императором, – сказал Кенеб, – он научился уклоняться от жала правосудия.

– Т’лан имасская оккупация Арена, – кивнул Блистиг.

Тавор бросила строгий взгляд на Блистига и сказала:

– Хоть у нас и может быть общий враг, это не значит, что мы союзники.