– Я даже не представляю, как предложить это твоему отцу, – приглушенным голосом сказала Виви, словно Дуглас, находящийся сейчас в поле, мог каким-то образом услышать их разговор и тем самым узнать о ее предательстве.

– Но тебе придется что-то предпринять, – отрезала Люси. – Сальмонелла – это убийца. А как насчет социальной службы?

Виви не хотелось признаваться в наличии мелких проблем с Леди Недержание.

– Она слишком упрямая. Ей вообще не нравится, когда я появляюсь на ее кухне. И мне приходится изобретать кучу самых разных предлогов, чтобы выбросить еду из ее холодильника.

– Она должна быть тебе только благодарна.

– Ну конечно, дорогая. Но ты ведь знаешь, что этого слова нет в лексиконе Розмари.

– Плохо дело. А нельзя просто взять и завернуть бабулины продукты в пищевую пленку?

– Я пыталась. Но она решила, что пленку можно использовать несколько раз. И поэтому завернула в пленку из-под цыпленка чеддер, а в результате мне пришлось выбросить продукты на помойку.

– Тогда скажи ей, что она создает угрозу своему здоровью.

– Я пыталась, дорогая. Правда. Но она жутко разозлилась и не стала меня слушать. Просто замахала на меня руками и выбежала вон.

– Должно быть, она понимает, – задумчиво протянула Люси. – Я хочу сказать, что у нее крыша едет.

– Да. Полагаю, что понимает, – горестно вздохнула Виви.

– Я бы тоже разозлилась. А бабуля никогда не отличалась… мягким характером.

– Что есть, то есть.

– Хочешь, чтобы я поговорила?

– А с кем?

– Ну, я не знаю… С бабулей? С папой? Представителям разных поколений иногда проще общаться.

– Конечно, дорогая. Попробуй, если не боишься. Но сомневаюсь, будет ли толк. Твой папа сейчас немножко… В данный момент у него слишком много семейных проблем.

– Что ты имеешь в виду?

Виви замялась, инстинктивно почувствовав, что ведет себя не слишком лояльно.

– Ох, понимаешь… Эта дурацкая история с Сюзанной…

– Ты, наверное, шутишь! Неужели все та же волынка?

– Она действительно страшно обижена. И боюсь, их отношения сейчас в такой стадии, что дальше может быть только хуже.

– Боже правый, поверить не могу, что они до сих пор не помирились! Ой, подожди минуточку. – (Виви услышала какой-то приглушенный разговор и чье-то поспешное «да», а затем – снова голос своей младшей дочери.) – Ну ладно, мама. Пора положить этому конец. Они ведут себя как пара форменных идиотов. И оба упрямые, точно бараны.

– Но что я могу поделать?

– Даже и не знаю. Столкнуть их лбами. Это не может тянуться вечно. Тебе придется что-то предпринять. Послушай, мам, мне надо идти. Опаздываю на встречу. Позвони мне вечером, хорошо? Скажешь, что решила насчет бабули.

И Люси отключилась так быстро, что Виви не успела даже прошептать слова любви. Виви осталась сидеть, уставившись на гудящий телефон. На нее вдруг снова нахлынуло знакомое чувство собственной неуместности. Впрочем, я никому ничего не обязана, сердито подумала Виви. Почему я должна улаживать семейные проблемы или переживать из-за их последствий? И за что мне такое наказание?!

Надин и Алистер Палмер разводятся. По мере наступления лета спокойные часы отдыха между закрытием магазина и возвращением Нила, когда Сюзанна, лениво потягивая вино, могла позволить себе спокойно полистать за кухонным столом кулинарную книгу, все чаще нарушались телефонными звонками Надин: «Как он может так со мной поступать… Если он рассчитывает, что я отпущу детей на весь уик-энд, значит он ненормальный… Знаешь, адвокат утверждает, что я тоже имею право на летний домик… Я занималась отделкой, хотя полдома и принадлежит его брату…»

Поначалу Сюзанне даже польстил звонок подруги, поскольку ей казалось, что Надин, которая по-прежнему жила в Лондоне, о ней забыла. Но спустя несколько недель Сюзанна уже была сыта по горло этими звонками с бесконечным нытьем о несправедливости бракоразводных дел и примерами того, как некогда любящие пары после развода стараются мелочно отомстить и нагадить друг другу.

«Тебе и не передать, как мне одиноко по вечерам… Я слышу малейший шум… Мама считает, что я должна завести собаку, но кто ее будет выгуливать, если мне придется снова пойти работать?»

Из их компании Надин с Алистером поженились самыми первыми, за шесть недель до Сюзанны с Нилом. И вот теперь Надин уже в третий раз спрашивала у Сюзанны, как у той дела с Нилом, словно ожидая услышать, что не одной ей плохо. Однако Сюзанна предпочитала не распространяться, ограничиваясь сдержанным: «Прекрасно». Развод подруги удивил Сюзанну, но поскольку в кругу их старых друзей Надин с Алистером стали уже четвертой парой, решившей разбежаться, она мало-помалу успела привыкнуть, а потому отреагировала не так бурно, как могла бы. Иногда, положив трубку, она размышляла о предопределенности судьбы знакомых семейных пар: первоначальная сумасшедшая влюбленность постепенно перерастает в более стабильные отношения, возможно с менее диким сексом, затем – супружество и создание дома, когда на смену сексуальному голоду приходит страсть к мягкой мебели. Венцом супружеских отношений становится рождение ребенка, и вот тут-то все и начинается. Женщины, выполнив свою основную миссию, становятся одержимыми и раздраженными, причем секс вообще отходит на второй план, и тогда пути супругов кардинально расходятся: она начинает отпускать едкие шуточки по поводу никчемности мужчин, а он, в свою очередь, по возможности устраняется, стараясь подольше задерживаться на работе, и в конце концов оказывается в объятиях девицы помоложе, посексапильнее и пожизнерадостнее.

«Он говорит, что больше меня не хочет. С тех пор, как у нас появились дети. Ну а я честно призналась, что уже давным-давно не хочу его, но брак ведь – это не только секс, да? Двадцатидвухлетняя профурсетка… Он соображает, что делает? Боже мой, Сюзанна! Когда принц Чарльз женился на Диане, ее еще и на свете-то не было!»

Конечно, в лучшие времена Сюзанна понимала, что так происходит далеко не со всеми, а рождение детей укрепляет некоторые браки и становится источником радости. На самом деле она не знала, не утрируют ли подруги минусы материнства: бессонные ночи, испорченные фигуры, разбросанные пластиковые игрушки и рвоту – из своеобразного сочувствия к ней, поскольку она еще не успела познать эти радости. И как ни странно, бесконечные горестные причитания подруг вызывали у нее несколько противоречивые чувства. Выслушивая жалобы Надин на то, что двое ее детишек будут проводить время с папочкиной подружкой, и на то, как тяжело просыпаться утром в притихшем доме, Сюзанна начинала понимать, что за всеми этими рассказами о домашней рутине и прозе жизни кроется глубокая, полная ревности страсть. И было нечто такое в этой страсти, несмотря на всю глубину страданий израненной женской души, что казалось Сюзанне даже заманчивым, особенно на фоне ее собственной жизни, размеренной и предсказуемой.