Кмитич повернулся к монаху и улыбнулся:

— Дзякуй, пан Викентий. Сработано просто на отлично! Из вас получится хороший повстанец!

Так без единого выстрела Скала-Подольский полностью перешел обратно в руки граждан города. Молдаване и казаки из турецкого гарнизона тут же перешли на сторону Речи Посполитой. Часть турок пришлось загнать в тюремные камеры, а самого пашу и его офицеров Кмитич велел связать и бросить в обоз.

К оршанскому полковнику подошел Семенович с виноватой улыбкой.

— Поздравляю вас, пан канонир! — говорил капитан. — А я не верил в вашу авантюру, считая ее мальчишеством.

— А чем эта авантюра хуже нашего восстания на галере? — отвечал Кмитич.

— Там мы долго готовились, у нас были свои люди в команде турок, — стал оправдываться Семенович.

— Это на море, капитан! Как показывает жизнь, у нас, на суше, можно и не готовиться. Смелость и дерзость берут города, пан капитан!..

Долго думали, кого назначить комендантом крепости Скала. В конце концов Кмитич назначил на этот пост Самойло. Казак был польщен, но и смущен:

— А как же вы без меня, пан Кмитич?

— Трудно будет, но… Пойми, комендантом должен быть человек надежный, свой. Ты — свой и надежный. Тебя не страшно оставлять.

В глазах Самойло блестели слезы. Он был тронут огромным доверием, но и не хотел расставаться с Кмитичем. Впрочем, оршанский князь тоже привязался к этому говорливому казаку-всезнайке. Но… когда-нибудь расставаться все равно пришлось бы… В помощь Самойло вызвались еще тридцать пять казаков.

— Гарнизон у вас надежный, — напутствовал Самойло Кмитич, — все будет добра. Особенно если наладишь связь с местными повстанцами. Турки тогда сюда вообще не сунутся. А скоро выбьем их отсюда вообще…

Миновав Збруч, «хоругвь» Кмитича двинулась далее на северо-восток. В самом устье речки Смотрич, той самой, что южней изгибом окружала хорошо знакомый Каменец-Подольский, стоял город с таким же, как у и речки, названием — Смотрич, где также сидел небольшой отряд турок. С этим городком Кмитич и нунций Викентий решили повторить трюк с итальянскими торговцами, и трюк этот вновь хорошо сработал по уже проверенному сценарию. Обезоружив турецкую охрану и отдав город под наблюдение Мустафы, Кмитич двинулся дальше. С Мустафой остался и его друг Янка. Эфиопский парень был так же, как и Самойло, весьма горд и польщен, что его сделали комендантом крепости. Ну а Кмитич в Мустафе не сомневался: юноша получил хорошее воспитание у себя на родине. Кажется, он не знал, что такое ложь, и, как ребенок, все любил делать честно и справедливо. Охранять город осталось также пятьдесят вооруженных казаков плюс та часть гарнизона Смотрича, что примкнула к новой старой власти.

На пути Кмитича теперь стоял очередной город — Залесье. Это незамысловатое имя окраинному подольскому городишке дали вполне объяснимо: кругом сплошные леса.

— Надо в нем остановиться, пополнить запасы и переночевать, — решил Кмитич, и Семенович с нунцием Викентием с ним согласились: переход был длинный, а холодный декабрьский ветер все усиливался.

Выслали вперед разведывательный отряд. Вскоре тот вернулся. На устах казаков из разведки гуляли загадочные улыбки.

— Там все чисто! Турок нет! — хитро улыбаясь, говорили казаки, явно чего-то не договаривая…

При въезде в Залесье Кмитич увидел пеструю толпу у ворот этого небольшого городка: девушки, державшие на расшитых красным орнаментом рушниках караваи хлеба, кобзари со своими большими кобзами, женщины, дети, мужчины… Возглавлял делегацию тучный пан с длинными, до груди усами и в богатой шубе. Несмотря на прохладную погоду — все люди Кмитича кутались в плащи и грелись горилкой — по лбу тучного усача струями лился пот. По всей видимости, потевший явно не от жары мужчина и был паном головой города.

Кмитич, Семенович и нунций медленно подъехали на конях к толпе. Пан голова вышел вперед и, заикаясь от волнения, спросил:

— Это вы банда Кмитича? Ой, я хотел спросить: вы атаман Кмитич?

Литвины и итальянец рассмеялись.

— Ну и ну! — хохотал Кмитич. — Так меня еще никто не называл! Верно, дядьку, мы банда Кмитича! А вы, видать, атаман этого города?

— Так, — резко заулыбался пан голова и взмахнул руками. Тут же кобзари заиграли веселую какофонию, девушки с караваями в руках низко поклонились, дети радостно замахали черными каракулевыми шапками, а сам пан голова, утирая длинным белым рушником пот со лба, прокричал:

— Ласкаво просимо, батько Кмитич, в Залесье!

Семенович усмехнулся, покрутив головой, обронил:

— Пан Кмитич, батько вы наш, да вы тут в Подолье так же стали знамениты, как Генри Морган в Карибском море!

Кмитич лишь улыбнулся в ответ, кивнув…

Как оказалось, турок в городе не было, но если бы и были, то, как уверял пан голова, они бы точно сбежали… Тем не менее, охранять город осталось еще пятнадцать добровольцев. Отдохнув и набрав припасов в Залесье, отряд двинулся дальше.

Обратный путь для Алеси Биллевич-Кмитич показался и вдвойне короче, и вдвойне легче. Еще бы! Ведь если по дороге в Стамбул ее терзали самые мрачные мысли о судьбе любимого мужа, заточенного в «золотую клетку» султанского плена, то теперь она точно знала: ее Самуль свободен!

— Я не совсем разделяю Ваш оптимизм, пани Александра, — качал головой Михал, глядя на лицо Алеси, счастливое, будто бы их миссия в Стамбул увенчалась полным триумфом, — мы же не знаем ничего о Самуле! Где он? Что с ним? Может, ему грозит опасность пуще прежней? Как можно так радоваться, когда мы знаем лишь то, что Самуль бежал, и более ничего о его судьбе?!

— Нет, любый мой Михал, нет! — глаза Алеси светились, она улыбалась. — Сердце мое мне подсказывает, что вот сейчас все добра! Если Самуль сбежал, то его уже никто не поймает. Будем ждать его дома. Эх, успел бы к Рождеству!

Михал вновь качал головой, удивляясь такой уверенности жены Кмитича…

Однако по приезду домой Алеся уже была настроена не так оптимистично. Ее тревожило отсутствие какой-либо информации о любимом муже. Слишком долго пребывать в полном неведении о нем оказалось нестерпимо больно. Прав Михал! В самом деле, где он? Что с ним происходит в эти дни? Не ранен ли?..

Но за две недели до Рождества в Россиены папской почтой пришло письмо из самого Рима… От Кмитича!

И несмотря на то, что Кмитич сообщал, что уж точно не успеет к Рождеству, ибо едет не налегке, не один, а с целым обозом, Алеся радовалась, как пятнадцатилетняя девушка. Старая добрая Труде с умилением наблюдала, как ее хозяйка, словно помолодев на пятнадцать лет, кружила в руках маленькую Янину, обнимала и целовала Януша, который так сильно напоминал ей мужа…

— Вы радуетесь, будто пан Самуэль уж точно прибудет к Сочельнику, — укоризненно, но все-таки улыбалась старая жмайтка.