Генрих Мюллер, состоявший в штате Гиммлера с 1933 года, был профессиональным полицейским – сдержанным, скрытным, с непроницаемым лицом и внимательным взглядом, но лишенным яркой индивидуальности. Капитану Пейну Бесту он показался чуть ли не благообразным, хотя Мюллер и пытался запугать его, то крича ему в лицо, то пристально глядя на него «своими странными глазами, которые могли бегать из стороны в сторону с величайшей быстротой». Несмотря на высокий пост, который он занимал в иерархии СС, Мюллер, подобно Гитлеру и Гиммлеру, часто расходовал время на несущественные мелочи, лично проводя допросы только потому, что ему это нравилось. Шелленберг пренебрежительно описывает его квадратный череп, выпуклый лоб, тонкие губы, дергающиеся веки и массивные руки. В конце войны Мюллер исчез, возможно найдя убежище у русских, чьими полицейскими методами он всегда восхищался20.

Первое упоминание о том, что Гиммлер может быть настроен в пользу заключения сепаратного мира с Великобританией, мы находим в дневнике фон Хасселя. Запись была сделана в мае 1941 года, непосредственно перед нападением Германии на СССР. Сам Хассель, служивший в 1932–1937 годах германским послом в Италии, был профессиональным дипломатом, придерживавшимся правых взглядов. Его твердая вера в возможность союза с Англией и США в конце концов привела его к конфликту с Риббентропом; с 1937 года Хассель больше не работал за рубежом, хотя и оставался на дипломатической службе до шестидесяти лет, став, по словам американского представителя в Швейцарии Аллена Даллеса, «дипломатическим советником тайной оппозиции Гитлеру». Хассель действительно был связан с Сопротивлением, осуществляя свою деятельность под прикрытием экономических исследований, что давало ему возможность относительно свободно перемещаться по территории Европы и знакомиться со многими высокопоставленными чиновниками и общественными деятелями. Дневник, который Хассель вел с сентября 1938-го по июль 1944 года, когда после неудачного покушения на Гитлера он был арестован, является одним из наиболее интересных документов времен нацистской Германии.

Зафиксированные в дневнике Хасселя слухи о возможности измены Гиммлера фюреру позволяют нам хотя бы отчасти восстановить события, в конце концов приведшие Гиммлера к прямому контакту с германским движением Сопротивления.

Карл Лангбен – берлинский адвокат, работавший во многих странах и известный, в частности, тем, что в 1933 году он вызвался защищать депутата-коммуниста Эрнста Торглера на процессе о поджоге рейхстага, – был соседом Гиммлера в Гмунде и Далеме. До войны они были знакомы через дочерей, которые учились в одной школе. Общительный и дружелюбный человек, превосходный лингвист, Лангбен стал сотрудником абвера и по просьбе Гиммлера работал для него в качестве независимого обозревателя во время своих поездок за границу. Одновременно он выполнял функции связного, через которого информация о Гиммлере попадала к тем, кто был так или иначе связан с различными отделениями растущего движения Сопротивления. Лангбен к тому же был другом профессора Альбрехта Хаусхофера – человека весьма неординарного, приходившегося родным сыном известному геополитику, который когда-то вдохновил Гитлера на мечты об экспансии.

Именно Альбрехт Хаусхофер спланировал поездку Гесса в Англию в мае 1941 года. Сам он действовал в качестве канала связи между Гессом и президентом Международного Красного Креста в Швейцарии Карлом Буркхардтом, который в свою очередь дружил с Хасселем и его женой. В мае, накануне полета Гесса, Буркхардт рассказал фрау фон Хассель, что в прошлом месяце его посетил в Цюрихе «агент Гиммлера», интересовавшийся мнением Буркхардта по поводу возможной реакции англичан на предложение обсудить условия мира не с Гитлером, а с Гиммлером. Этим «агентом», несомненно, был Лангбен, который познакомился с Хасселями позже, в августе того же года, став одним из их лучших друзей.

Эта запутанная цепочка связей наводит на мысль, что Гиммлер, а может быть, даже Гитлер знали о миссии Гесса в Британии. Во всяком случае, Хаусхофер, чья роль в перелете Гесса была хорошо известна гестапо, был освобожден по приказу Гитлера после недолгого пребывания в тюрьме и пользовался покровительством Гиммлера до конца войны. Возможно, однако, что в самые мрачные месяцы русской кампании именно Лангбен стал источником касавшихся Гиммлера слухов, так как, пользуясь с 1941 года и до самого своего ареста в сентябре 1943-го благожелательным отношением и даже в определенной степени доверием рейхсфюрера СС, он одновременно поддерживал через Попица и фон Хасселя тесный контакт с одной из самых мощных групп Сопротивления. Заметим в скобках, что даже в 1938 году отношения Лангбена и Гиммлера были достаточно тесными и дружескими; во всяком случае, именно через рейхсфюрера СС Лангбену удалось добиться освобождения из концлагеря профессора Фрица Прингсхайма, еврея по национальности, который некогда обучал его праву. Впоследствии Прингсхайму даже позволили покинуть страну.

Лангбен, о котором Хассель упоминает в своем дневнике в мае 1941 года, был, однако, лишь первой ласточкой, за которой вскоре последовали и другие. Нападение на СССР ознаменовало собой начало длительного периода неуверенности и разочарований, приведших к росту недовольства даже в эсэсовской среде. Получив соответствующие сведения от одного из младших служащих СС, Хассель уже в сентябре 1941 года записал в своем дневнике: «Совершенно ясно, что окружение Гиммлера всерьез обеспокоено и ищет выхода».

В декабре Лангбен сообщил Хасселю, что он «занимался проблемой освобождения людей из гиммлеровских лагерей» и что это часто удавалось сделать за солидное вознаграждение. Он также упомянул о «брожении умов в СС», которое, по его мнению, являлось следствием причудливого смешения «варварского партийного духа» и «непонятых аристократических устремлений». И действительно, лидеры СС часто позволяли себе скептически отзываться о партии, исходе войны и самом Гитлере.

В марте 1942 года Лангбен, по свидетельству Хасселя, «все еще уверен в наличии заговора в окружении Гитлера». Эти слухи, несомненно, достигли длинных ушей Чиано в Риме, который уже в следующем месяце отметил в своем дневнике: «[Гиммлер], который прежде был экстремистом, теперь ощущает реальный пульс страны и хочет компромиссного мира». В мае Чиано добавил, что князь Отто фон Бисмарк в германском посольстве в Риме распространяет слухи, согласно которым «Гиммлер ведет собственную игру, побуждая народ роптать».

Сведения о контактах Лангбена и Гиммлера и об их взаимоотношениях вообще, до некоторой степени проливают свет на подлинные намерения последнего. Сотрудница гестапо, занимавшаяся выяснением характера связей Хаусхофера в Великобритании, до такой степени прониклась доверием к объекту своего расследования, что пересказала ему сплетню, согласно которой Гейдрих якобы надеялся сменить Гиммлера на его посту. Хаусхофер в свою очередь решил, что эта информация поможет ему завоевать доверие Гиммлера, и Лангбен передал ее рейхсфюреру СС, который сухо поблагодарил и велел арестовать женщину-агента за распространение ложных слухов. В начале 1943 года Гиммлер предупредил Лангбена, чтобы тот не принимал юридического участия в шпионском процессе, так как самый ход следствия мог вынудить его выступить на стороне Риббентропа против интересов рейхсфюрера СС.