Как всегда от его близости кровь сильнее погнала по жилам. Тёмный пристальный взгляд смущал и будоражил. Руки Хена коснулись моих, пальцы скользнули по коже, рождая волны крупной дрожи, и в горле мгновенно пересохло. Я всё же попятилась — отступила на шаг, ещё на один, пока не упёрлась спиной в стену, и убегать стало некуда.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда Хен поцеловал меня. Пошло отбивать сумасшедше-радостный ритм, заставлять внутренности плавиться, истекать горячим волнующим жаром. Нравлюсь! Всё-таки нравлюсь! — кричал возбуждённый мысленный голос. Осмелев, я тоже обняла Хена. Сначала просто взяла за полы рубашки, как в прошлый раз, а потом, потому что поцелуй всё продолжался, отважилась настолько, что просунула руки внутрь. Хен не возражал, только задышал шумнее, и поцелуи его стали ещё более волнующими.

Мы долго целовались в тёмной прихожей. Светляк совсем потускнел, когда Хен отпустил меня и, как прежде, некоторое время замер — лоб в лоб, — успокаивая дыхание. Я смотрела в его глаза, как зачарованная. По-моему, я могла бы смотреть в них вечно. У Хена были ужасно красивые глаза, особенно сейчас, с тонкой полоской синей радужки, затуманенные и манящие.

— Иди мыться, — прошептал он прерывисто. Отпустил меня, подтолкнул легонько.

Я послушно пошла в спальню, взяла сменную одежду, отправилась в ванную. От происходящего кружилась голова. Закрыв дверь, я привалилась к ней и выдохнула. Потрогала горевшие губы. Быстрым движением оторвалась от двери и нырнула к зеркалу. Там отражалась до неприличия счастливая Сатьяна, с сияющими глазами, пылающим румянцем и припухшими от поцелуев губами.

Ой что завтра скажет Лидайя… Я устану краснеть от её шуточек и расспросов. А если сегодня мы ещё и…

От следующей мысли у меня внутри всё сжалось от ужаса и восторга.

А что если сегодня ночью мы с Хеном станем по-настоящему близки?

Ведь всё к тому и ведёт. Эти безумные поцелуи, явная тяга, наше взаимное, сводящее с ума желание. И мы женаты, никто и слова не скажет, если это и правда произойдёт. Так почему бы и нет?..

Стараясь не слишком поддаваться этой пугающей и соблазнительной мысли, я старательно вымылась, высушила волосы, почистила зубы. Переоделась в приготовленную одежду и судорожно пожалела, что не притащила ничего миленького и соблазнительного. Хотя у меня в гардеробе и не было ничего миленького и соблазнительного, я же не Лидайя с её пеньюарами и вызывающим алым бельём. Обычные мягкие короткие шорты, достаточно свободные, чтобы не мешаться во время сна, и просторная же хлопковая кофта, тёплая и уютная. Кого соблазнишь в таком виде?

Вздохнув, я осторожно выглянула за дверь. Хен сидел за столом, то ли учился, то ли что-то читал. Хотя нет, скорее размышлял: на лбу появилась суровая складочка, рот был крепко сжат, как будто мысли не доставляли ему удовольствия.

Я выскользнула из ванной, и тогда он меня заметил. Взгляд метнулся сперва на лицо, потом ниже, на мгновение замер где-то, потом опустился ещё ниже. От такого беззастенчивого интереса я почувствовала себя почти обнажённой и, конечно же, залилась краской: щёки мгновенно загорелись. Ну вот, он наверняка подумал, что я похожа на чучело.

— Иди сюда, — сказал он охрипшим голосом.

Я смутилась, но подошла. Остановилась в двух шагах. Хен отъехал на стуле мне навстречу. Поймал за руку, потянул. Я шагнула ближе, растерянно остановилась, но он не дал, заставил пройти дальше, встав между его расставленных ног. Совсем близко. Преступно близко.

Хен сидя был почти с меня ростом. Я смотрела на него чуть сверху вниз. Может, поэтому так хорошо видела все изменения: как темнеет его взгляд, как глубже и тяжелее становится дыхание, как вздрагивает кадык на мощной шее. От этих изменений захватывало дух, а от того, что Хен не отпускал моей руки, по коже вверх шли горячие будоражащие волны.

Беззащитность в его глазах сводила меня с ума. Беззащитность и какая-то невыразимая то ли мольба, то ли призыв. Я подняла свободную руку. Провела указательным пальцем по скуле, по щеке, дотронулась до подбородка. Хен не уклонялся, смотрел на меня, и взгляд его темнел с каждым мгновением.

Не сумев побороть соблазн, я коснулась его губ. Они были мягко-шершавые, тоже чуть припухшие, как мои, и, вспомнив своё недавнее отражение, я чуть улыбнулась. Губы Хена двинулись под моими пальцами: он тоже улыбнулся, повторяя за мной, как зачарованный. Я наклонилась и попробовала теперь коснуться его губ губами. Провела мягко и осторожно, ловя каждый миг, каждое трепетное дыхание, каждое движение навстречу. Хен порывисто выдохнул, его руки сжались на моих бёдрах, невольно заставляя потерять равновесие, упереться ладонями в его плечи, прильнуть всем телом, ощущая твёрдую грудь и пресс… и еще кое-что.

Губы Хена раскрылись навстречу, он углубил поцелуй, рука легла на мой затылок, не позволяя вырваться. Но поцелуй вышел совсем коротким. Хен будто заставил себя прерваться. Встал, отстранил меня, мягко чмокнул в макушку. Я разочарованно надула губы. Возбуждение совсем не схлынуло, так и бурлило внутри. Я чувствовала себя котёнком, за шкирку оттащенным от миски с едой, или пьянчугой, у которого отобрали едва налитую кружку вина.

Не обращая внимания на мои гримасы, Хен исчез в ванной. Зажёгся свет, послышался шум воды. Я немного посидела за столом, но почти сразу сбежала в спальню. Нырнула в кровать, спряталась под одеялами и принялась ждать.

Хен появился, когда меня уже потянуло ко сну. Впрочем, когда кровать качнулась от тяжести чужого тела, я немедленно проснулась и затаилась, чувствуя себя мышонком в норке. Хен лёг, жестом погасил светляк, привычным движением повернулся на бок, лицом ко мне, и вздрогнул, буквально наткнувшись на мой взгляд.

— Не спишь? — спросил так, как будто пытался выиграть время.

Я ничего не ответила, продолжая сверлить его смущённым взглядом. Одеяло закрывало нижнюю часть лица, так что я чувствовала себя как в домике, а Хену было, кажется, напротив, неуютно, потому что он не мог прочесть выражение моего лица. Наверное, поэтому он осторожно отодвинул одеяло вниз. Улыбнулся, поймав мою робкую улыбку.

— Спи уже. У тебя ведь завтра с утра экзамен, разве нет?

«Спи?»

Я кивнула, но не сумела подавить разочарование. А как же?.. И плевать на все экзамены, если сегодня может произойти кое-что куда поважнее.

Хен как будто понял. Мягко усмехнулся и вдруг объявил:

— После сессии поедем к твоим.

Улыбка сползла с моего лица. Это ещё зачем?

— Я хочу внести вено. Пока я этого не сделал, между нами ничего не будет.

Я задохнулась от возмущения. Что?! Несправедливо! Мама и так вытянула из него кучу денег! Открыла было рот, чтобы вылить на голову Хена поток возражений, но он предугадал и накрыл пальцем мои губы. Твёрдо сказал:

— Нет, и всё. Сначала вено, потом всё остальное.

Может, я бы сопротивлялась и дальше, но Хен, словно решив разом покончить со всеми возражениями, вдруг перекатился, оказываясь надо мной, и принялся целовать.