Я вступаю в новую жизнь и мне не хочется в нее тащить ненужный груз, такой, как обида.

На пороге ресторана нас встречают женихи.

Какие они красивые и, счастливые.

— Карамелька… — муж осматривает меня с таким трепетом. Уголки губ чуть приподнимаются в улыбке. — Ты такая красивая. — приближается ко мне и нежно целует.

— Сожрешь мой мейк- прибью — цежу ему в губы и тихо смеюсь.

— Сожру, но чуть позже. — Громов сминает мои ягодицы. Давлюсь смешком.

К нам папа подходит и мы осекаемся. Немного отстраняемся друг от друга.

— Гелька… — Тянет восхищенно папа…

А дальше он просто обнимает меня, а я всхлипываю.

Папа мне прическу заботливо поправляет и еще раз восхищенно окидывает довольным взглядом.

Самые мои любимые мужчины и такие разные эмоции мне дарят…

Хотя… Еще не все мои любимые мужчины меня поздравили.

Мои телефон светится в руке. Я отстраняюсь от папы и снимаю блокировку, чтобы быстро ответить на очередное поздравление, но замираю с телефоном в руках.

«Ты самая красивая невеста сегодня»

Теперь все.

Вместо ответа подхожу к моему маленькому джентельмену, который стоит возле Оли и обнимаю его.

— Люблю тебя. — Всхлипываю.

Кирилл в глаза мне смотрит и улыбается.

— Такая большая девочка и плачешь. — слезу вытирает с моей щеки.

Слезливый смешок вылетает из моего рта.

Не дождавшись ответа выпрямляюсь.

— Я тебя тоже. — уверенное.

Немного растерявшись от услышанного я отпускаю взгляд на Кира.

— Что? — рассеянная улыбка тянет мои губы.

— Не услышала-твои проблемы. Десять раз я не повторяю.

Кирилл деловито обводит глазами зал, словно пришел сюда заключать многомиллионную сделку. Кого-то он мне до ужаса напоминает…

Я не удерживаюсь и искренне смеюсь. Снова обнимаю Кирюху.

— Хватит тут обниматься. Надо рассаживаться. — Маринка тянет меня в сторону наших столиков и кивает Женьке на Кирилла. Тот отводит парня в игровую.

Вечер проходит стремительно быстро.

Обстановка настолько располагает к веселью. Все, как в лучших свадебных традициях. Мы по десять раз за вечер встаем целоваться, собираем деньги на детей и караваи кусаем. Это мама Андрея с Маринкиной мамой спелись… Мы были не против.

После очередного зажигательного танца я откидываюсь на стул, скидываю туфли и блаженно вытягиваю ноги под столом.

Андрей даже во время свадьбы умудряется работать.

Набирает какое-то важное письмо.

Я укладываюсь на плечо мужу.

— Мне Маринка сказала, что нас скоро воровать будут. — зеваю. — Найди меня поскорее, ладно? Иначе я прямо там усну… — глаза закрываю и издаю громких храп.

Андрей тихо смеется, по-прежнему глядя в телефон тянется ко мне и щеку целует.

— Я тебя спасу, обещаю.

Усталость и правда накатывает тяжелой волной и когда нас мама Марины и Олина сестра разводят по каморкам я облегченно вздыхаю. Тут по крайней мере нет музыки. А от нее я уже порядком устала.

Я размещаюсь на узком диванчике и жду своего спасителя. Уснуть тут не получится даже если очень сильно попытаться.

Через три минуты после исчезновения в коморку входит Громов. Победоносно стреляет в меня глазами и опирается на косяк двери.

Я удивленно хлопаю ресницами и могу выдать лишь рассеянное

— Как?

Я сама видела, что нашим мужьям, как в битве экстрасенсов Завязывали черные повязки, что бы те ненароком не подглядели, куда их жен прячут.

Так-то глупости такие…

— У меня есть доступ ко всем камерам. — Андрей телефоном трясет, отрывается от двери и движется в мою сторону. — Комнат тут не так много. За минуту вычислил.

Андрей поднимает меня на руки и выносит из комнаты.

Я непонимающе шарю по красивому лицу мужа.

— Андрей, а… Как ты доступ получил?

Не ну правда. Левый ресторан…

— Кирюха систему взломал. — ухмыляется и головой качает. — Когда этому парню будет лет пятнадцать меня посадят, Гелька… За то, что мой сын взломал сервер пентагона. — Громов обреченно качает головой и ухмыляется.

— Ну капец… — ворчу я и устало обмякаю в руках мужа.

Да уж… Кирюха нам даст жару. Семь лет ребенку, сума сойти! Если я узнаю, что мой сын еще что-то умеет, я точно грохнусь в обморок.

Наша семья побеждает не только в этом конкурсе…

Мы забираем добрую половину всех подарков, потому что участвуем почти во всех конкурсах.

Домой возвращаемся уставшие и безумно счастливые. Мы с Андреем много целуемся, шутим и обнимаем детей. На душе такое умиротворение…

Я быстро переодеваюсь в удобную пижаму и забираюсь с ногами на диван. Мы в гостиной сидим. Дети сели рисовать.

— Помни мне ножки. — капризничаю и вытягиваю на ногах мужа отекшие ступни.

За окном так неожиданно разбушевалась непогода.

— Смотри, какой кошмар на улице начинается… — добавляю я все тем же капризным голосом.

Андрей начинает растирать мои пальчики и я замурчать готова. Закрываю глаза.

— Буря мглою небо кроет

Листья желтые кружа.

Карамелька моя ноет

В животе ее дитя…

Я распахиваю веки и удивленно на мужа смотрю.

Он смеется.

— Это что за поэзия, Громов? Ты стихи пишешь?

Муж на спинку дивана откидывается и мечтательно тянет.

— Да! Я поэт!

Я смеюсь и на колени к нему перебираюсь.

— Правда я ни разу в жизни ни одного стихотворения не закончил. — в шею меня целует и вновь голову откидывает. — Помню в пятнадцать лет в девчонку влюбился. Всю ночь пытался стих написать, кое-как четыре строчки родил, а она зараза другу моему дала… — он усмехается, а я выпрямляюсь.

— То есть… — начинаю тихо. Неприятно как-то немного такое слышать… — ты какой-то девчонке писал стих, а жене родной нет?

— Ну начинается, блядь… — глаза устало закатывает.

Я отвешиваю любимой татухе тумака.

— Прекрати, матершинник. — ворчливо. — Тут дети.

Янка голову от расскрасок поднимает и на нас смотрит.

— Мама! Ну ты це? Папа зе мачик. Он дозен ругася!

Я примирительно к дочери обращаюсь.

— Яночка, ни мальчики, ни девочки не должны так ругаться — это плохо. Кирилл ведь у нас так не ругается.