- И шрама не будет? – подруга так изумилась, что даже перестала держаться за повязку.

Про шрамы волшебница ничего не знала, но, чтобы не расстраивать раненую, как можно увереннее закивала.

- Удивительное средство, - хмыкнула та, - даже и не знала, что так может быть.

- Может. На свете чего только не бывает, - Эрна отпустила подругу. – Пришли. Сама справишься, или  помочь?

- Я уж как-нибудь без нянек попробую.

И Рина скрылась за кустами, придерживаясь за ветви. Эрна решила ее дождаться, на всякий случай. Возвращались уже быстрее. Раненую снова уложили в укрытии.

- Я сейчас сделаю чай, - сказала Эрна, - тебе надо попить и что-нибудь съесть.

- И чем ты меня угощать собираешься,- хмыкнула Рина. – Что-то я у тебя здесь особых запасов не наблюдаю.

- Еды мало, но на сегодня хватит.

Эрна развернула сверток девы леса и продемонстрировала подруге то, что осталось: большой кусок курника, вареные яйца, хлеб и ветчину.

- Богато живешь, подруга, - Рина прикрыла глаза, ей было больно говорить, но она продолжила. – Только на твоих деликатесах долго не протянешь. Возьми у меня в мешке вяленое мясо, пшеничную крупу, соль и топленое сало. Сделай нормальную похлебку. А сейчас дай, пожалуйста, просто воды. Пить хочу. И ту отраву, от которой спать хочется. Не могу больше терпеть. Больно.

Рина жадно выпила полную кружку воды, сделала глоток дурмана и очень быстро уснула. Эрна тем временем разожгла костер и поставила кипятить воду. Рану подруги нужно было промыть, обработать и снова забинтовать.

Мешок Рины поразил Эрну несказанно. Она прекрасно помнила, как пыталась сложить вещи, собираясь бежать. Как кидала в сумку украшения, туфли и пудреницу. Даже куклу положила и до сих пор носит с собой. А здесь! Девушка покачала головой. Здесь собирались заранее и всерьез.

Рина не взяла ничего лишнего. Большой нож, легкий топорик, тонкое непромокаемое полотно работы старых мастеров. В лавке такое полотно стоило баснословных денег, уж Эрна-то знала. Такое точно не валяется в сарае на хуторе. Да уж. Она с внезапным уважением покосилась на подругу. Рина всегда отличалась драконьим упрямством и его же хитростью.

Из припасов подруга носила с собой большой кулек мяса, засушенного до каменной твердости, и от этого невесомого, брикет топленого жира, мешочки с солью и сахаром, пшеничную крупу, галеты, сухие сливки и яичный порошок. Так же как и у Эрны, у невесты огня были походный котелок, миска, кружка и смена одежды.

Как ей за месяц удалось не опустошить запасы, для Эрны осталось тайной. Об этом она решила расспросить подругу позже, как и о заклятии невидимости. Не Рина, а мешок  с сюрпризами.

Пополнив свой список вопросов, дочь бургомистра принялась кашеварить. А это дело требовало сноровки, это вам не на вилионе играть и не благородным хлыщам на балу головы морочить.

Полностью рана подруги зажила на третьи сутки. Эрна все это время ухаживала за ней: поила, кормила, помогала ходить, а, главное, лечила, как когда-то лечил ее саму Рик. Душевная боль слегка утихла, но девушка до сих пор старалась не думать о предателе.

Как ни странно, но все эти дни их никто не беспокоил и не искал, по крайней мере, на этом месте. Рина проснулась слегка помятой, но удивительно бодрой. Она сладко потянулась и с изумлением произнесла:

- Не болит! Эрна, голова совсем не болит. Прошла. Представляешь?

- Вот и замечательно, - дочь бургомистра подошла к пациентке, сняла повязку и оглядела место удара. Рана затянулась без следа. Не осталось даже шрама. – Шрама нет,  как я и обещала.

- Нет? – Рина пощупала голову рукой. – А с волосами что?

- Пришлось выстричь совсем чуть-чуть, - Эрна показала, какого размера клочок она убрала. – Сверху прикроешь длинными волосами, видно не будет.

- Да? – с сомнением в голосе произнесла подруга и тут же улыбнулась, - а, Небеса с ними, с волосами, вырастут.

Эрне оставалось только подивиться ее оптимизму. Но говорить она ничего не стала. Зачем? Зато спросила:

- Ты помнишь, что с тобой случилось?

- Что тут помнить, как последняя клуша поскользнулась на грязи и треснулась башкой о камень. Хорошо, что ты меня нашла. А то бы я там так и сдохла.

- Хорошо, - согласилась дочь бургомистра и добавила, – ты занимайся своими делами, а я пока что-нибудь приготовлю поесть.

Рина тем временем сходила к ручью, умылась, привела себя в порядок и сменила одежду. По возвращении ее ждал чай и омлет с ветчиной и грибами.

- Обалдеть, какие у нас сегодня изыски, - обрадовалась подруга и набросилась на еду. – Где ты так научилась готовить, - спросила она с набитым ртом.

- Жизнь научила, - отшутилась девушка, не рассказывать же, что готовить ее учил Кисун. Это, по меньшей мере, странно.

- Ну, ты, подруга,  даешь, я от тебя такого не ожидала.

- Я от себя тоже много чего не ожидала. Куда деваться-то?

- И то верно, - сказала Рина, подбирая хлебом бульон и крошки омлета, - с этой собачьей жизнью чему только не научишься.

- Я еще рыбы наловить могу, - неожиданно самой для себя похвалилась Эрна. Ей почему-то было приятно удивление подруги детства.

- Да ладно? Ты и рыба? Что делается на этом свете. Хм, - она уставилась в тарелку и остальное доела молча.

Дочь бургомистра тоже молчала.

- Я должна извиниться, - сказала вдруг Рина, - и объяснить, что произошло.

- Ты про сарай и жрецов?

- Да, - она отставила миску в сторону, - это была не моя идея. Я бы никогда не смогла тебя предать.

- Так почему же предала? – голос Эрны наполнился горечью.

- Они пришли к нам еще утром, после объявления глашатая о начале охоты.

- Жрецы?

- Жрецы. Они сказали, что тебе бежать некуда, и за помощью ты обязательно придешь сюда.

- Я и пришла, - Эрна вздохнула.

- Они сказали, что я должна их сразу оповестить, а иначе…

- Что?

Рина опустила глаза, и Эрна увидела на ее ресницах слезы.

- Они сказали, если я не донесу, то они отдадут огню Маринку. Что им все равно, кого принести в жертву.

Эрна пораженно молчала. Марина  - младшая сестренка подруги – была очень милой и доброй девочкой. Нежной и совершенно беззащитной.

- Разве это возможно?

- Они увели Маринку с собой. Я не могла тебе ничего сказать. Я боялась. Мне пришлось выбирать, и я выбрала ее. Извини.

Эрна опустила глаза, сказать, что простила, она не могла. Зато теперь она, хотя бы понимала, почему с ней так поступили. Но особого облегчения это не принесло. На душе было все так же пакостно.