– Думаю, ты справишься, Марис. Ради женской половины Эреша. Подумай только, что станет с барышнями, если они лишатся твоего внимания? Нет, Марис, ты не можешь так поступить. В конце концов, ты готовился стать Энси, а значит, жертвенность у тебя в крови, – таким же напыщенным тоном отозвалась я, изо всех сил пытаясь сохранять серьезное выражение лица.

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, а потом не выдержали и расхохотались. Немного успокоившись, я снова спросила его:

– И все же? Зачем ты пришел?

– Пришел, чтобы поговорить о случившемся. – Он выглядел серьезным.

– Ты о вчерашнем спектакле? – недовольно отозвалась я. Мне ужасно не хотелось снова сплетничать об Оливии или еще хуже – оправдываться. Этого я делать уж точно не намерена.

– Нет, Лилит, ты не так глупа, чтобы использовать любовные артефакты. Оливия просто приревновала, пусть и совершенно безобразно. Здесь нечего обсуждать, – спокойно отозвался он. – Я хотел поговорить о другом. Что произошло в тот день, когда объявляли результаты испытаний?

– С чего вдруг такой интерес? – мой тон был резковат. Но отчего он решил, что я стану с ним это обсуждать? Пара шуток еще не делает нас друзьями.

– Скажем так, Оливия в роли Энси – это несколько неожиданно. Все мы, включая ее саму, полагали, что именно ты станешь Хранительницей. Нет, мы, конечно, надеялись победить, но твой дар… С ним трудно соперничать.

– Очевидно, требуются другие качества для победы. Скажем, благородное происхождение. – Я закатила глаза, пытаясь придумать, как перевести тему.

– Это никогда не влияло на избрание Энси.

– Разве? Ты можешь вспомнить многих Хранителей, не имевших высокого происхождения?

– Как минимум одного.

– Исключение, которое подтверждает правило.

– Я уверен, если поискать, их будет больше. Просто я никогда не заострял внимание на этом факте.

– А стоило бы. Убедился бы, что я права.

– Даже если и так. Всем прекрасно известно, что знатности твоего рода можно только позавидовать.

– Марис, не могу поверить, что ты заставляешь меня произнести это! Как будто ты забыл, что мою семью лишили всех титулов. Да от нас даже слуги сбежали! Или ты не видел, как на меня смотрели все эти годы? А может, не слышал ни единой сплетни?

Парень уставился на меня с недоверием и сочувственно произнес:

– Разумеется, я кое-что слышал, но всегда считал, что слухи преувеличены. Не относился к ним всерьез. Я и не подозревал, что все так плохо, ты никогда не подавала вида. – Он сделал паузу. – И все же, прости за настойчивость, но я не думаю, что дело только в этом. Я же вижу, как Диона смотрит на тебя. Да и тебе так и не сообщили, куда тебя направляют. Все это странно…

– Это мое личное дело, Марис. Если ты хотел поговорить только об этом, вынуждена тебя расстроить, потому что от меня ты ничего не узнаешь, – отрезала я. Я так и не придумала, как вежливо уйти от ответа и решила сказать ему прямо. В конце концов, это действительно только мое дело.

– Я хочу помочь, Лили. Мне кажется, с тобой поступили несправедливо. Но чтобы помочь, я должен понимать, что происходит.

Раздражение возрастало с каждым его словом.

– С чего вдруг такой порыв? Мы с тобой и друзьями-то никогда не были.

Марис повернулся и легко коснулся моей руки чуть выше запястья, вынуждая меня остановиться.

– Лилит, я могу говорить прямо?

– Буду тебе очень признательна, – по-прежнему недовольно отозвалась я.

– Тогда пообещай меня выслушать. – Марис проникновенно посмотрел мне в глаза.

– Даю слово, – кивнула я. Признаюсь, ему удалось меня заинтриговать.

– Лилит, ты всегда мне нравилась.

Я тут же закатила глаза. Богиня, он серьезно?

– Я понимаю, как это звучит. Но я прошу тебя, пожалуйста, дослушай. Возможно, «нравилась» не самое подходящее слово. Ты была мне интересна, вызывала во мне любопытство. Не знаю, как тебе объяснить. Я восхищался тобой, твоим даром, твоей силой духа. Мне нравилось, что тебя совершенно не заботит, как к тебе относятся люди. Так было всегда. Я не говорю, что был влюблен или не мог спать ночами. Нет, просто ты нравилась мне, понимаешь? – спросил он взволнованно и тут же продолжил, не дожидаясь ответа: – Но у тебя был Эдриан… Кто мог подумать, что он окажется таким глупцом?

– Он все еще мой друг, – предостерегающе произнесла я, не веря своим ушам.

– Ну, это совершенно не мешает ему быть набитым дураком. Но сейчас речь не о нем. Лилит, вчера на балу… Я понял, что у нас может что-то получится. Что-то настоящее, понимаешь? – спросил он, глядя на меня с надеждой.

– Марис, пойми меня правильно, мне лестно твое внимание. Но ты ведь знаешь, что мне тяжело воспринимать твои слова всерьез? У тебя каждую неделю новая любовь. Так что прости, но у нас ничего не выйдет. Давай на этом остановимся. – Я постаралась, чтобы голос звучал не слишком раздраженно.

– Лилит, в этот раз все иначе. Ты нравишься мне. По-настоящему нравишься, такого со мной не случалось уже очень давно. И я правда хочу помочь тебе, чтобы доказать серьезность своих намерений. Так что прости, но отказа я не приму.

– Не всем девушкам нужен спаситель, Марис. Некоторые предпочитают решать свои проблемы самостоятельно, – все-таки разозлилась я.

– Ну, если ты настаиваешь… – протянул он. – Но в прогулке ты ведь мне не откажешь? Уверен, ты просто не знаешь, как со мной весело. Иначе ни за что не стала бы сбрасывать меня со счетов, – подмигнул он мне, возвращаясь к насмешливому тону.

С таким Марисом мне было куда привычнее. Разумеется, между нами ничего не может быть, но почему бы и не прогуляться? Не так уж у меня и много друзей…

Я согласно кивнула.

Мы бродили по саду несколько часов, даже устроили небольшой пикник под деревом. Марис излучал обаяние и сыпал смешными историями о своих друзьях и знакомых, спрашивал обо мне и сразу же менял тему, если я не хотела отвечать. С ним было легко.

Мы поговорили об испытаниях, обсудили леди Огасту. Надо сказать, Мариса она тоже не жаловала. Вспомнили наше обучение и выяснили, что некоторые моменты нам помнились совершенно по-разному. Наконец, когда, казалось бы, беседовать нам было уже не о чем, Марис вдруг упомянул, что его отец знаком с Шэрассой. Вчера на балу они разговаривали, и она была восхищена моей работой с камнями. Сказала, что в их землях ювелиры бы дрались за меня до крови. Он упомянул об этом вскользь, как о чем-то незначительном, но его слова я потом долго не могла выкинуть из головы.

Марис ушел перед ужином, «не желая злоупотреблять гостеприимством», как он выразился, и я, к своему удивлению, ощутила легкое сожаление. Давно мне не было так спокойно и беззаботно. Давно я не ощущала себя такой … нормальной.