Я всегда терпеть не могла эту манеру Оливии быть со всеми такой милой-премилой. При встрече она обнимала людей и с неизменной радостью восклицала: «Я та-а-ак рада тебя видеть, Сэмюэль, Натан, Катарина…»

Голос ее при этом был слаще карамели, а лицо светилось такой радостью, будто она как минимум встретила свою давно исчезнувшую сестру, которую к тому же считали мертвой. Если ты любишь всех, значит, по-настоящему ты не любишь никого. Так я считала. И неизменно повторяла это Эдриану.

Для меня Оливия всегда была избалованной тщеславной девчонкой, которой по сто раз на дню необходимо слышать, что она хороша. В ней не было внутренней силы, ей все время требовалось одобрение окружающих. Ее слабый дар был лишь отражением ее характера. Но несмотря на это, она всегда была окружена толпой подруг и воздыхателей.

Оливия неизменно отклоняла ухаживания, но ей удавалось делать это так, что даже после отказа никто не обижался. Наоборот, парни лишь сильнее восхищались ею. И это еще больше убеждало меня в том, что она не так проста, как кажется. У нее была своя стратегия: прикидываться хорошенькой и доброжелательной, узнавать секреты, быть в курсе всех событий, выжидать, а затем наносить удар.

Однажды я уже недооценила ее, и чем это кончилось? Она отняла у меня Эдриана и место Энси. Больше я такой ошибки не допущу.

Внезапно использование зелья показалось не такой уж и плохой мыслью. Угрызения совести рассеялись, как утренний туман. «Но это еще не значит, что Алазару удастся избежать разговора», – напоследок подумала я, прежде чем плавно погрузиться в сон.

* * *

Я спасалась от жары, сидя у настежь распахнутого окна. Легкий ветерок принес в комнату запах свежескошенной травы. К сожалению, его слабых дуновений хватало лишь на несмелые заигрывания с занавесками – в комнате по-прежнему было невыносимо душно. Однако сдаваться я не собиралась и упрямо продолжала сидеть на своем месте. Надежда умирает последней.

Уже полдня я провела в сонном оцепенении, сил что-либо делать не было совершенно. В голове неподъемными глыбами перекатывались мысли. Медленно и неохотно. От применения охлаждающего заклинания меня сдерживало лишь то, что это непременно заметят, точнее, ощутят. Да и к тому же за мной вполне могут наблюдать. Не думаю, что Диона поверила мне насчет зелья.

Нэнси только что принесла мне очередную порцию лавандового лимонада в зачарованном кувшине. Я с наслаждением потягивала ледяную жидкость, глядя на тонкую струйку воды, медленно стекавшую по запотевшим стенкам сосуда. Лучшее приобретение за последние годы. Я не шучу. Хотя бы ненадолго я обрела способность мыслить связно.

Я потянулась за пером и пергаментом – нужно отправить письмо Меридит, сказать, что мне нездоровится. Утром посыльный принес карточку с приглашением к ней на чай. Поначалу я даже собиралась явиться, ведь нужно играть свою роль до конца. Но жара совершенно меня измучила. Ни о каком чаепитии не могло быть и речи. Общение с Меридит и при нормальной-то погоде та еще пытка.

Закончив с письмом, я лениво поднялась с софы и направилась к Нэнси, чтобы вручить ей конверт для посыльного.

Каково же было мое удивление, когда я застала ее мирно болтающей с Эдрианом! От изумления письмо едва не выскользнуло из моих рук. «Покой мне только снится», – мелькнула и тут же растаяла одинокая мысль.

– О, мисс Лили, я как раз собиралась к вам – сообщить о визите лорда Олбени.

– Прости, что без предупреждения, – тут же принялся оправдываться Эдриан, заметив мое удивление.

– Все в порядке. Тебе я всегда рада, – поспешила улыбнуться я, пытаясь скрыть замешательство. Вчера Марис, сегодня Эдриан. Что бы это могло значить?

– Нэнси, принеси, пожалуйста, Эдриану лавандового лимонада. Мы будем у меня в комнате.

– Но мисс Лили… – попыталась она урезонить меня. Еще бы! Приводить молодых людей к себе в комнату считалось верхом неприличия.

– Уверяю тебя, Нэнси, моей репутации уже ничто не навредит. И потом, ты ведь не собираешься никому рассказывать? И не забывай, лорд Олбени – джентльмен, – беззаботно отмахнулась я.

– Как вам будет угодно, – пробурчала негодующая женщина, – но я сообщу вашей матушке.

– Она не будет возражать. Это ведь Эдриан. А, Нэнси, чуть не забыла, – спохватилась я, – передай этот конверт посыльному и вели доставить леди Меридит Вейсс. Скажи, что это срочно, пусть поторопится.

– Да, мисс Лили.

Мы с Эдрианом уже двинулись в мои покои. Вообще-то, будь на его месте кто-то другой, разумеется, мы бы остались в гостиной или вышли в сад, но это был Эдриан. В детстве меня часто наказывали и оставляли дома, а он пробирался через окно в мою комнату, чтобы развеселить меня. Так что это был далеко не первый раз, когда Эдриан приходил ко мне в спальню.

– Удивил тебя? – прервал он мои размышления.

– Это мягко сказано, – улыбнулась я и плюхнулась на софу.

Эдриан остался стоять, слегка прислонившись к окну.

– Я боялся, ты не захочешь меня видеть после того, что случилось на балу.

– Твоей вины в этом нет, – сказала я чистую правду. Что он мог сделать?

– Лили, то, как с тобой обошлись и как продолжают обходиться, – ужасно несправедливо. Ты не представляешь, как зол я был на Оливию. Но она так переживает, так сожалеет о случившемся. Я надеюсь, ты найдешь в себе силы простить ее за эту глупую выходку. Разумеется, она еще придет к тебе, чтобы лично принести извинения, как только оправится от болезни.

– Ну, разумеется. Выставить себя на посмешище перед самыми знатными особами Эреша… Я бы тоже заболела… от стыда, – бросила я колкую фразу, забывшись на миг, но тут же потупила взгляд и тихо добавила: – Извини, я не хотела.

– Нет, ничего, я понимаю. Ты злишься. Я бы тоже злился на твоем месте. Жаль только, что все это случилось как раз в тот момент, когда ты решила поладить с Оливией. Я пойму, если ты передумала.

Он был таким несчастным, таким раздавленным, что я сдержала очередную колкость, вертевшуюся на языке.

– Эдриан, я приму извинения Оливии и даже попробую поладить с ней. Конечно, если она больше не собирается прилюдно обвинять меня, – со вздохом протянула я. – В конце концов, ее можно понять: ее жених держал в объятиях самую красивую девушку Эреша. Любая бы вышла из себя, – подмигнула я.

– Скромности тебе не занимать, – ухмыльнулся Эдриан.

– Это лишь одно из моих многочисленных достоинств. Или ты уже успел забыть? – отшутилась я.

Эдриан рассмеялся, и на миг мне показалось, будто и не было этих месяцев, разделивших нас. Мы оба молчали, каждый задумался о чем-то своем. Тишина никогда нас не тяготила.

Эдриан первым прервал уютное молчание.

– Знаешь, Лилит, меня всегда поражала твоя способность справляться с трудностями. Что бы ни случилось, ты никогда не сдаешься и даже находишь в себе силы шутить. Я восхищаюсь тобой, я всегда тобой восхищался.