– Миссис Баттс предложила посидеть с нами до прибытия полиции, – добавила Мэри-Джейн. – Но я ответила, что с нами миссис Плакетт и всё будет в порядке.

– Разумеется. У меня всё под контролем, – сухо сыронизировала Крепышка Элис. – Нечего опасаться, миссис Плакетт всех нас защитит.

Луиза дерзко вскинула подбородок.

– Я не боюсь! – заявила она. – Тот, кто сделал такое с Олдосом, сам пусть меня боится.

– Верно, верно! Да здравствует боевой дух! – провозгласила Беспутная Мэри-Джейн.

– И меня пускай опасается, – проворчала Элис голосом миссис Плакетт. – Кто станет докучать моим девочкам, получит взбучку, какую в жизни не забудет!

– У меня родился тост! – воскликнула Китти. – Подождите-ка минутку.

Она помчалась на кухню и вернулась оттуда с подносом, уставленным чашками и бутылками с пенящимся, только что открытым имбирным пивом. Первую чашку она подала Мэри-Джейн.

– За девушек Святой Этельдреды! Сёстры навеки, и будь сегодня что будет.

– Или завтра. – Мэри-Джейн причмокнула, не обращая внимания на пенные усы, оставшиеся на губах от пива. – Или когда там Джулиус Годдинг заявится поприветствовать тётушку и потребовать наследство. Нет, послушайте… Предположим, я за него выйду. Тогда вы все сможете оставаться моими приёмными ученицами! Он ведь такой красавчик, правда, Китти?

– Понятия не имею, – огрызнулась Китти. – Мне не представился случай измерить ширину его плеч.

Душечка Роберта изысканно потягивала пиво.

– Неужели ты взаправду устроила бы кому-нибудь взбучку, Элис?

– Роберта, милая… Никогда не знаешь, какую отвагу можно отыскать в себе в чрезвычайных обстоятельствах, – рассмеялась Элис.

Луиза от пива отказалась. Китти погладила её по спине, заглядывая через плечо подруги:

– Как там наш мальчуган?

– Может быть, я ошибаюсь, но кажется, что сердце у него теперь стучит чуть сильнее, – сказала Луиза.

Китти сама не ожидала, как эта новость поднимет ей настроение.

– Умница, Олдос!

Они уселись у камина в кружок и принялись наблюдать, как Луиза поглаживает пёсика. Каждый звук извне – их оказалось досадно много, – заставлял Марту срываться с места, мчаться к двери и выглядывать в окно, только чтобы плестись с пустыми руками обратно. Но в конце концов на подъездной дорожке раздался безошибочно узнаваемый цокот копыт и скрежет колёс.

Китти припустила бегом, чтобы открыть вновь прибывшим. На сей раз, увидев у себя на пороге констебля Квилла, она обрадовалась. Он привёл с собой ещё двух офицеров – крепких парней. Их нетерпеливые лица намекали, что молодчики годами тосковали в полицейском участке Или, дожидаясь сегодняшнего вечера и сто́ящего преступления. Вслед за констеблями явились Генри Баттс с отцом, а также – о, счастье! – доктор Снеллинг.

Менее благосклонно или, по крайней мере, менее радушно Китти отнеслась к приезду преподобного Рамси, Джулиуса и миссис Годдинг. Они тоже вышли из коляски констеблей. При виде такого количества визитёров Китти не сумела скрыть изумление.

– Мы все были в полицейском участке, – объяснил, поздоровавшись, Джулиус. – Необходимо было дать показания для отчёта коронера. Похоже, следует внимательно изучить обстоятельства смерти адмирала.

Китти, всё ещё слишком ошеломлённая, чтобы вымолвить хоть слово, кивнула.

– Разумеется, стоило нам услышать, что ограбили дом моей золовки и напали на её собаку, как мы поспешили отправиться с констеблями, – сказала миссис Годдинг. – Мне не представилось случая должным образом приветствовать Констанс на суаре, поэтому мы примчались тотчас же.

– А я пришёл, – провозгласил викарий, – дабы в сей тяжкий час предложить духовное утешение. Когда до меня дошли слухи, я тоже был в участке.

– Ну да, конечно. Вы очень добры. – Китти надеялась, что уже вновь обрела прежнее самообладание. – Пожалуйста, входите.

Вся компания проследовала в кабинет.

– Констанс! – завидев золовку, воскликнула Элейн Годдинг. – Как приятно после стольких лет снова с тобой встретиться, хотя и при таких печальных обстоятельствах.

Ничуть не смутившись, Крепышка Элис раскрыла ей объятия.

Китти переполошилась: знает ли Элис, как зовут миссис Годдинг? Китти ломала голову, гадая, как предупредить подругу, покуда не разразилось несчастье, однако та продемонстрировала истинное мужество.

Обняв гостью обеими руками, она выразительно взглянула ей в глаза.

– Элейн! Как хорошо, что ты здесь. Не знаю, как тебя благодарить.

От облегчения Китти слегка пошатнулась.

– Доктор, – вскричала Марта, – пожалуйста, взгляните на нашего щенка! Мы обнаружили его в таком состоянии у разбитого окна в комнате миссис Плакетт.

– Вперёд, ребята, пора начинать расследование, – велел полицейским констебль Квилл. – Миссис Плакетт, мэм, простите великодушно, не покажете ли свою комнату?

– Сюда, – кивнула Крепышка Элис и вышла в сопровождении констеблей.

Доктор Снеллинг тем временем с некоторыми трудностями опустился на колени возле Луизы.

– Никто не сообщил, что мне придётся лечить собаку, – пробормотал он, затем открыл саквояж и достал стетоскоп.

Китти тут же вспомнила, как всего несколько вечеров назад страшилась этого устройства. Теперь же она затаила дыхание, пока доктор водил наконечником инструмента по грудке Олдоса в поисках подходящего места.

Неподалёку, прислонясь к каминной полке, за Олдосом наблюдала Мрачная Элинор. её глаза казались как никогда большими и чернильно-чёрными.

«Присматривает, как бы душа Олдоса не отлетела», – подумала Китти.

– Мы считаем, вор его отравил, – сообщила доктору Луиза.

– Какая жестокость! – воскликнула миссис Годдинг.

– Не могу поверить, чтобы кто-то из Или опустился до подобной низости, – вознегодовал преподобный. – Должно быть, злодей не местный.

Генри Баттс сидел на стуле у двери, сжимая шляпу. Казалось, парнишка весь состоит из одних локтей и коленей. Марта догадалась, что он выбежал из дома, натянув брюки поверх ночной сорочки, и попытка заправить её за пояс штанов успехом не увенчалась. Но Марта всё равно радовалась его присутствию. Отец Генри стоял позади сына, тоже, подобно последнему, вцепившись в свой головной убор.

– Пойдём-ка, сынок, – протянул Баттс-старший, – поможем офицерам осмотреть дом.

Китти отошла от средоточия суеты у камина и прислонилась к стене. Прохладная поверхность остудила разгорячённую щёку. Китти прикрыла глаза. Ничего не оставалось, кроме как ждать. Ждать и наблюдать. Она задалась вопросом – а что если бы стетоскопом прослушали её собственное колотящееся сердце? Что бы доктор обнаружил тогда?