– А вот дочь гражданки Салтыковой подала на своего брата иск о том, что он нанял Вас для осуществления эвтаназии для их матери.

Вот так, да!?

– Боюсь, что это происходит в рамках их боев за наследство. Я могу доказать, что приходили они ко мне оба – у меня есть видеозапись, где мы заключаем договор о сотрудничестве. Она без звука, но там четко видно, что дочь Салтыковой присутствует. Далее, мы записывали видеообращение госпожи Салтыковой, где также фигурируют оба наследника. Она была там с нами.

– Внесите показания в дело Салтыковых. Пусть подследственный предоставит после суда улики, о которых говорил, – отдает распоряжение судья и возвращается ко мне, кивая прокурору.

– И Вы не ставили ей инъекции?

– Зачем мне это?

– Отвечайте на вопрос!

– Нет.

– Была произведена эксгумация, – я вижу, как Софья бледнеет. – Экспертиза показала наличие некоторых химических соединений, которые можно интерпретировать…

– Протест! Это уже не имеет отношение к рассматриваемому делу. Инъекции мог поставить кто угодно. И эти соединения можно интерпретировать еще и как производные прописанного врачом лечения.

– Протест отклоняется.

– Обвинение хочет пригласить Софью Волкову. У нас есть информация, что она готовила документы и транспортировку Салтыковой для эвтаназии.

Вот это поворот! – сглатываю ком в горле.

Если сейчас Софья начнет говорить неправильные вещи, то тоже попадет под следствие!

К этим показаниям ее точно не готовили!

* * *

– Волкова… – листает судья какие-то бумаги. – Какая у Вас безупречная биография, отзывы на работе, учебе… Расскажите об этом эпизоде.

– Я помогала Маргарите Викторовне с медицинскими вопросами. Как сиделка. Она была одинокой женщиной. Мы много разговаривали и подружились. Она танцевала в молодости, как и я. Я приезжала к ней, вводила назначенные лекарства, иногда и составляла компанию, мы смотрели балет. Она захотела, чтобы я пожила у неё. Я искала комнату тогда. Не знаю, что еще рассказывать, – пожимает плечами Софья.

– Салтыкова взамен на квартиру попросила Вас оказать ей помощь в эвтаназии?

– Нет. Никаких договоренностей у нас не было. Я хотела помочь ей, она очень сильно мучилась от боли. Лекарства уже не помогали. И она попросила узнать о такой возможности. Как это можно сделать на законных основаниях. Потому, что она не решалась просить людей о нарушении закона. Она была очень интеллигентной женщиной. Я нашла нужную информацию по ее просьбе. А квартира… Маргарита Викторовна переживала за мою сестру. И сказала, что скоро у нее не будет необходимости в квартире, и она будет рада, если сможет помочь спасти мою сестру.

И я молюсь, чтобы на всех присяжных очарование Софьи не дало сбоя. Ведь если меня признают виновным по этому эпизоду, она пойдет под следствие вместе со мной!

Софья за решеткой – это не то, что я могу принять!

– Вы планировали самостоятельно осуществлять эвтаназию Салтыковой?

– Нет, конечно! Я купила нам билеты. Маргарита Викторовна попросила, чтобы я сопроводила ее до клиники. И там она уже примет окончательное решение насчет эвтаназии. Она хотела поговорить с врачами. Я даже могу билеты показать. У меня на электронной почте они есть! – она достает телефон, открывает там вкладки и через моего адвоката передает судье. – Но мы не успели, приехал Захар с ее детьми.

– Почему Вы не отговорили вашу… подругу от такого решения?

– Вы когда-нибудь находились рядом с человеком, который страдает от боли в последней стадии рака? Если бы находились – никогда бы не задали такой вопрос! – Софья идет пятнами. – То, что наше законодательство жестоко по отношению к умирающим, не делает такими же жестокими их близких! Я пыталась помочь, как могла!

– Ответьте на вопрос.

– Я ее не отговаривала, потому что считаю это благом в таком состоянии. Это моё личное убеждение! Разве это противозаконно?!

Ах, Софья!

– Вы делали ей инъекции?

– Нет! Я купила ей билет до европейской клиники! По ее просьбе. Это – всё моё участие.

– А как Вы считаете, Волков Захар мог ей ввести эти препараты?

– У защиты протест! Жена может отказаться свидетельствовать против мужа.

– Я не отказываюсь! Захар ей ничего не вводил. Мы вышли с ним вместе, а ее дети остались там.

– А дальше? Он мог вернуться?

– Не мог он вернуться! Мы уехали оттуда вместе с его сотрудниками. В его машине. Вместе были в офисе, он пригласил меня на работу, как штатного медика.

– Позже?

– Нет! Мы провели тот вечер и ночь вместе, – прищуривается она.

– Не очень-то благонравно! – гаденько ухмыляется ей прокурор.

– Оставьте свои интерпретации при себе! – фыркает Софья. – Мне было негде ночевать. Он оставил меня в офисе, а сам работал всю ночь с какими-то документами. Почему этот человек меня оскорбляет? – требовательно смотрит она на судью.

Я вижу возмущение на лице присяжных.

– Протест! – оживает мой адвокат.

– Балаган… – вздыхает судья, что-то помечая у себя в бумагах. – Суд объявляет слушание оконченным. Присяжные удаляются для вынесения вердикта.

Все выходят из зала. Закрываю глаза и расслабляюсь.

Я готов к любому сроку. Пусть только Софья не окажется втянута в это. Моя нежная, наивная, беременная Фея.

Время идет…

У нас будет ребенок.

Я не хочу сейчас думать ни о чем другом. И просто кайфую от этой мысли.

Слышу гул голосов. Зал снова наполняется. И когда действо вновь начинается, поднимается представитель присяжных.

– Суд присяжных постановил, что Волков Захар Тимофеевич по статье 222. Приобретение, хранение и использование огнестрельного оружия – признается невиновным. По статье 114. Превышение самообороны – признается… невиновным. По статье 159. Мошенничество и незаконное обогащение – признается… невиновным. По статье 105. Умышленное причинение смерти другому человеку – невиновен.

По статье 137. Нарушение неприкосновенности частной жизни признается… виновным!

Я падаю на лавочку, закрывая глаз.

Штраф…

Я отделался штрафом.

Всё.

* * *

Перекладываю папки. Кит уже все вернул на место. Я слышу, как он стучит по груше в открытом спортзале. Ментал привычно играет в свои головоломки. Я вижу его спину. На обтянутом зеленым бархатом столе рассыпаны наши разноцветные шахматы. И воспоминание о сидящей там Софье еще очень-очень яркое.

Вздыхаю…

Моя эвакуационная компания обошлась нам почти в десять лямов. Ерунда, надо сказать. Даже не опустошили неприкосновенный запас полностью. Просто повезло! Я осознаю.