Но на этом история не закончилась.

Отец еще не раз вламывался в наш дом. После того как мы поставили на окна решетки, он выбил дверь. Полиция стала наведываться к нам слишком часто. Мы больше не могли скрывать то, что с нами происходит.

Когда отец в очередной раз вломился, чтобы, как он выражался, «вернуть свой дом», он нас серьезно предупредил. Он назвал точное число, когда он появится у нас в следующий раз. Мать позвонила полицейским, но ей ответили, что, пока отец не нарушил судебный запрет, они не могут его арестовать. Ей посоветовали обращаться в полицию, как только отец начнет ломиться в дом.

Все мы очень боялись. Больше всех переживала мать. Она хотела защитить своих детей, но понимала, что если отец захочет нас убить, то никто не сможет ему помешать.

Мать рассказала обо всем не своей матери, которая зачастую ей не верила, а той самой соседке. У нее был громкий, как труба, голос, и вообще она была женщиной весьма строгих правил. Соседка моментально поведала о наших проблемах всем остальным. И тут случилось самое неожиданное.

Отец боялся только одного – что мы обо всем расскажем окружающим. Он надеялся, что мы не захотим выносить сор из избы и посвящать посторонних людей в свои дела. Но на этот раз он просчитался.

Когда отец в тот день подъехал к нашему дому, он увидел, что перед ним выстроилась цепочка людей. Это были наши соседи, которые, взявшись за руки, преградили ему дорогу.

Они пришли, чтобы показать свою солидарность с нами и не дать отцу причинить нам вред. Эти люди давали ему понять, что не стоит разбрасываться угрозами, а лучше оставить нас в покое.

Отец развернулся и уехал.

Когда его машина исчезла за поворотом, мать поблагодарила соседей и сказала, что мы уже отняли у них достаточно времени. Однако люди с ней не согласились. «А что, если он вернется, когда мы разойдемся?» – говорили они. Они были готовы разбить палатки на нашей лужайке и караулить всю ночь.

Соседи оказались совершенно правы. Отец через некоторое время вернулся, и тогда мать позвонила в полицию, которая приехала и увезла его. Наши соседи никогда раньше не действовали единой и сплоченной группой, но вышли, как один, чтобы защитить нас с матерью.

Самым страшным и неприятным для нас был страх правды, которую могут узнать о нашей жизни посторонние люди. Мы очень волновались о том, что подумают о нас окружающие. Нам казалось, что мы не переживем позора.

До этого я думала, что мы брошены на произвол судьбы. Никто не сможет нас понять и принять нашу сторону. Поэтому мы долго делали вид, что в нашей семье все нормально.

Однако когда полиция не смогла нам помочь, соседи пришли нам на помощь. Они защитили нашу семью, и впервые в жизни я почувствовала, что мы не одни.

Фоксглав Ли

За два дня до серьезной хирургической операции передо мной лежал список дел, которые надо было закончить. Самым сложным из этого было выкорчевывание главного врага моего сада – ядовитого плюща. Сорняк не только атаковал и опутал любимые розы, но и добрался до герани и даже начал карабкаться по стене дома.

Я надела рубашку с длинными рукавами, резиновые перчатки и начала выдергивать побеги ядовитого плюща.

Время от времени распрямляя спину и глядя на солнце, я мысленно произносила: «Господи, за что вдобавок ко всем моим проблемам Ты наградил меня промышленным урожаем этого поганого растения?» Многолетняя борьба с сорняком представлялась мне символом всех прочих жизненных невзгод.

Я работала и думала о том, что ждало меня в ближайшем будущем, – гистерэктомия[24], эндометриоз и хирургическая операция на толстой кишке. Эти операции казались очередными пунктами из списка намеченных дел. Выдергивая стебель, который никак не хотел вылезать из земли, я вспоминала, как доктора предупреждали меня не перенапрягаться после операции. Никакого вождения автомобиля и вообще никакой работы – ни офисной, ни по дому.

Я бросила очередное растение в кучу у бордюра и посмотрела на свою машину. Как я буду жить, когда не смогу сесть за руль? Я же не собираюсь просить своего занятого мужа Аллена возить нашу восьмилетнюю дочь Мередит в школу, из школы и на уроки танцев. Это входило в мои обязанности.

Когда я закончила с плющом, мне позвонила моя подруга Каролин.

– Послушай, я знаю, какая ты у нас независимая, но все же ты должна позволять друзьям тебе помогать, – сказала она. – Хотя бы до тех пор, пока не встанешь на ноги.

– Я наберу, если что-то понадобится, – пообещала я. – Но пока вроде все дырки заткнуты.

Я повесила трубку, успев услышать разочарованный вздох Каролин.

Следующий день, во время которого я могла только пить жидкости, прошел в поездках, встречах и покупках. Как обычно, времени на все не хватило. В тот вечер я отвезла Мередит ночевать к подруге. Я лежала в кровати и думала о своем браке, который длился уже шестнадцать лет. Для нас с мужем с самого начала на первом месте была карьера. Потом родилась Мередит, и я стала вице-президентом промышленной компании. Аллен работал риелтором, а потом его избрали мэром. У нас обоих была масса дел. Иногда я чувствовала, что задыхаюсь, словно розы, заросшие плющом.

В конце концов я, наверное, заснула, потому что в 4.30 утра меня разбудил будильник. Я начала готовиться к поездке в Саванну, до которой был час пути.

– Можешь вздремнуть, я сяду за руль, – предложила я Аллену.

– Перестань, не смеши меня, – ответил он. – Я с удовольствием тебя довезу!

В больнице анестезиолог поставил мне капельницу и попросил повернуться на бок. «Вы ничего не почувствуете», – пробормотал он.

Я открыла глаза, чувствуя в своей ладони руку мужа.

– Я волновался, – сказал он. – Операция шла очень долго.

– Со мной все в порядке, – сказала я и попыталась повернуться к нему, но меня опутывали трубки и провода.

– Ты очень бледная, – произнес он, гладя мое лицо.

– Ну, ты тоже немного побледнел, – ответила я.

Он рассмеялся. Я засыпала и просыпалась. Я говорила Аллену, что он не обязан со мной сидеть – у него так много дел.

– Я тебе нужен, – ответил он, – и поэтому я здесь.

От этих слов я расслабилась и почувствовала себя спокойно. Боже, как же хорошо! Почему так нельзя жить все время? Почему я считала, что должна нести весь груз ответственности и крутиться, как белка в колесе?