—Светлого дня тебе, Целительница,— как — то очень по — доброму сказала одна из женщин.— Ты принесла радость в этот дом, позволь тебя отблагодарить. От чистого сердца подарок, принято у нас беременным такое носить. Чтобы, значит, детки здоровенькие родились да роды легко прошли.

Медленно поднявшись со стула, я смущенно улыбнулась. Чуть посторонившись, женщины пропустили вперед Евламнию. Продолжая нервничать, хозяйка дома поджала губы и подошла ко мне. Сдернув полотенце, передала небольшой сверток ткани и пробормотала:

—Спасибо. Ты уж не обессудь, мать всегда за дитя стоит. Одна она у меня.

Озадаченная словами хозяйки, я аккуратно развернула подарок и обомлела: мне принесли просторные штаны и длинную рубашку, расшитую ярко — красными рунами по груди и плечам.

—Какая красота! Спасибо от души!— поблагодарила искренне.

Еще раз низко поклонившись, женщины пожелали мне удачных родов. Не сказав больше ни слова, Евламния лишь коротко кивнула и ушла вместе со всеми.

Недоумевая, что такое случилось с хозяйкой, я быстренько прикрыла дверь. Шикнув для видимости на съякса, лежащего на полу у печки (чтобы не подглядывал), не мешкая, переоделась.

Боги, как же мне было удобно в новой одежде!

Приятная на ощупь ткань практически не мялась. Прямого кроя рубашка без пуговиц и с разрезами по бокам, доходя до середины бедра, удачно скрывала живот. Штаны затягивались на поясе вшитой в ткань веревочкой и нигде не давили, не жали — восхитительно! Погладив изумительную вышивку на длинном рукаве, счастливо засмеялась. Подарок мне сделали просто чудесный!

—Красавица!— одобрил наряд Вася и, помолчав несколько мгновений, добавил: — Может, пойдем на улицу?

Кивнув, быстренько пригладила слегка растрепавшиеся волосы. Посетовав, что зеркала нет, покосилась на съякса. Делано обреченно закатив глаза, он совсем по — человечески вздохнул. Отлипнув от печки, подошел к двери и, толкнув ее лапой, вышел наружу. Немного нервничая, пошла за ним.

Едва оказалась на крыльце, тут же озадаченно сдвинула брови. По правде сказать, я особо и не осматривалась, когда бегала тут под дождем. Но сейчас, при ярком дневном свете, все во дворе выглядело иначе.

В рекордно короткие сроки грязь успела высохнуть, уступив место малюсенькой голубовато — зеленой травке, по которой, громко перекрикиваясь и дурачась, бегали дети всех возрастов.

Разглядывая малышню, удивленно хмыкнула. Мальчишки, как на подбор, были светловолосыми, с золотистой кожей, а девочки, напротив, темноволосы и темнокожи.

Впрочем, и взрослые отличались точно так же: деловито проходящие туда — сюда по двору рослые мужчины были все до единого светлоглазы и светловолосы. А вот суетливо пробегающие с посудой в руках женщины — темноглазы, с густыми черными волосами.

С цветом кожи у взрослых обстояло ровно так же: у женщин как матовая бронза, а у мужчин — словно подсвеченное изнутри золото.

«Как же сильно мы выделяемся,— разглядывая птаи, подумала я.— Хотя… Итан с Валом вполне могут сойти за аборигенов: Итан ушки под волосами прячет, Вал в росте не особо уступает. Лишь цветом кожи от местных отличаются. Посильнее загорят — так будут вообще похожи. А вот я… словно белая, точнее, рыжая ворона — недоросток. Теперь понятно, почему на меня сегодня так смотрели женщины».

Задумавшись об этой интересной особенности птаи, глянула направо. Без отвлекающего, противного дождя наконец — то получилось как следует разглядеть приютивший нас дом. Сложенный из темных пород дерева, он смотрелся очень добротным и радовал глаз хозяев да гостей искусной резьбой вокруг окон.

Одобрительно хмыкнув, вновь мазнула взглядом по вихрастым макушкам ребятишек и посмотрела прямо перед собой.

На довольно — таки приличном расстоянии от сруба размещалось длинное строение с малюсенькими окошками и широкой двухстворчатой дверью. Назначение этой постройки мне пока было непонятно. Чуть подальше росло высоченное дерево с серебристо — голубоватой листвой, а около него красовался соломенной крышей уже знакомый навес.

Едва увидев эту постройку, вспомнила о спрятанном в сене Пушистике. Скелета, безусловно, кормить — поить не надо, но проведать вечерком стоит.

Внезапно мужской гогот и женский смех разрезали тишину. Повернув голову на звуки, обнаружила место, где, собственно, и планировалось проведение торжества.

На значительном удалении от кухни под сенью стройных деревьев расположились длиннющим рядом накрытые столы, а по обеим сторонам от них уже сидели на лавках нарядно одетые мужчины и женщины. Праздничное настроение витало в воздухе.

Откуда — то из — за дома старосты вышли с деловитыми лицами пять статных женщин. Торопливо пересекая двор и чуть ли не подметая землю длинными цветастыми юбками, они направились к столам, неся глиняные с виду кувшины. Последние штрихи…

С улыбкой наблюдая за хлопочущими хозяюшками, краем глаза зацепила знакомую фигуру: в дверях непонятного для меня строения стоял Итан. Придерживая одну створку, он смотрел куда — то внутрь довольно — таки темного помещения.

Что — то сказав невидимому собеседнику, согласно кивнул. Быстро повернув голову, муж, встретившись со мной взглядом, буквально на мгновение замер и, счастливо улыбнувшись, направился к нам с Васей. Подойдя близко — близко, обнял одной рукой и тихонько шепнул на ушко:

—Ты самая красивая. Люблю…

—Убедил — таки тебя староста взять кота?— хихикнул Вася.

* * *

В такой короткий срок птаи организовали просто изумительный праздник! Сидя между невозмутимым Итаном и пунцовым от смущения Валом (щеголяющим гирляндой из разноцветных листьев на груди и цветочком за ухом), я ела вкусные блюда и искренне наслаждалась.

Жители деревни в полном составе чистосердечно радовались, что тревожащей их напасти больше нет. Заверяя в почтении и уважении, вначале Элай, а потом поочередно остальные мужчины не раз и не два поднимали чарки с хмельным напитком за здоровье и благополучие «сильномогучих магов».

За обильно накрытыми столами царило шумное, непритворное веселье. Конечно, я замечала на себе любопытные взгляды. Но даже во хмелю никто не пытался меня задеть или сказать о моей непохожести на местных женщин. Птаи оказались на редкость мягким, незлобивым народом.

Почему же так страдала Клеменсия от своей травмы? Чем больше я общалась с жителями деревни, тем больше склонялась к тому, что и мать, и дочь просто не могли смириться с увечьем. А точнее, с дефектом в идеальной внешности красотки. Клеменсия и вправду сильно выделялась своей красотой среди других девушек.

К моей тайной радости юная красавица больше не оказывала активных знаков внимания моему мужу. Сидя далеко от нас в обществе симпатичных юношей, она благосклонно им улыбалась и лишь периодами бросала непонятные взгляды в сторону эльфа.

В отличие от дочери, Евламния не сидела вместе со всеми. Прохаживаясь возле гостей, она по — хозяйски оглядывала стол и то и дело отдавала распоряжения помогающим ей женщинам. Было видно, что жена старосты привыкла командовать. Однако не раз замечая ее покорно — тоскливые взгляды на Клеменсию, я давным — давно поняла, что девушка имеет над матерью безграничную власть.