— Еще раз привет! — Она старалась выглядеть скромно и доброжелательно, но выдавали глаза — пристальные и злые.

Наташа кивнула.

Маша попросила капуччино, начос с сырным соусом и колу. Наташа велела принести белого вина.

— Вы были на «Иствикских ведьмах»? — ни с того ни с сего спросила Маша.

— Я смотрела фильм и читала книжку, — ответила Наташа. — А что?

— Да так, рекламы по дороге насмотрелась, — объяснила Маша. — И как вам?

— Что? Фильм или книжка? — уточнила Наташа.

— И то, и то. — Маша приняла у официанта кофе, кивнула вместо «спасибо» и принялась накидывать в чашку сахар.

Наташа действительно залпом посмотрела и кино, и оригинал. Ей было интересно — что там о них пишут, что придумывают? Ей показалось, что она читает документальное произведение — все так, все правда. Только эти провинциальные клуши ее взбесили (в фильме они намного интереснее, но не похожи на жительниц Иствика — эдакие столичные штучки). И дождь какая-то там задрипанная ведьма из захолустья просто так не вызовет — это же совсем другое учреждение, другие правила…

— Книжка нудная, фильм интересный, — сухо отчиталась она.

— Да? — Маша недоверчиво подняла бровь. Она-то знала — Наташа недоговаривает.

— Послушайте, — одернула ее Наташа, — мы сюда пришли, чтобы обсуждать «Иствикских ведьм»? Если вас интересует эта тема — покопайтесь в Интернете. Зачем я вам понадобилась?

Маша принялась путанно и застенчиво — так, словно ей было неловко, — объяснять, что ей очень нужна работа. Не могла бы Наташа приглашать ее на съемки или рекомендовать знакомым… Маша пустилась в личные признания, уходящие корнями в детство… Ей нужно было говорить как можно дольше — чтобы Наташа захотела в туалет. Наконец соперница, громыхнув стулом, выбралась из-за стола, на ходу извинилась и умчалась в дамскую комнату. Только она скрылась из виду, Маша вскрыла флакон, вытряхнула содержимое в Наташину чашку, нервно оглянулась — не видел ли кто? — и набросилась на начос, сделав вид, что увлечена едой. От радости Маше хотелось вопить, но приходилось культурно сидеть, делать вежливое лицо и строить из себя попрошайку.

Наташа вернулась, глотнула отравленного вина.

— Вы что, желаете, чтобы я занялась вашим пиаром? — строго осведомилась она.

— Не то чтобы… — Маша было начала сначала, но тут Наташа брезгливо поморщилась и пальцем указала на Машину щеку:

— У вас там что-то желтое…

Маша похлопала себя по щекам и обнаружила кусочек остывшего сырного соуса. Она принялась размазывать его салфеткой, но Наташа, взиравшая на это с отвращением, посоветовала:

— Вам лучше умыться. У вас еще и на волосах…

Маша послушно бросила салфетку и отправилась умываться.

Наташа проводила ее взглядом, мстительно ухмыльнулась, придвинула к себе Машин кофе и выплеснула зелье.

Маша возвратилась свеженькая и заново накрашенная. Первым делом допила кофе. Наташа удовлетворенно кивнула и быстро распрощалась:

— Простите, у меня важная встреча. Обещаю, чем могу — тем помогу. Очень приятно было пообщаться. — Она великодушно любезничала с поверженной конкуренткой.

Поверженная конкурентка точно так же рассыпалась в пожеланиях, обещаниях и заверениях, что счастлива, счастлива, счастлива оттого, что они сегодня встретились.

22 мая, 18.45

На улице, завернув за угол, Наташа сжала руку в кулак, подняла его и сделала характерный жест — резко опустила, прижав локоть к талии. Издала дикий клич, напугавший голубей, и, к удивлению прохожих, несколько раз обернулась вокруг себя, победно размахивая сумочкой.

— Это надо отметить, — предложила она самой себе.

Наташа перехватила такси и отправилась в «VOGUE-КАФЕ». Устроившись за барной стойкой, Наташа заказала самый сложный и дорогой коктейль. Дожидаясь напитка, съела два орешка кешью из вазочки. Переложив ногу на ногу, почувствовала, что юбка неудобно врезается в живот. «Неужели я растолстела? — хихикнула она. — Надо будет у Магды попросить чего-нибудь…» Тут ей принесли высокий стакан с чем-то взбитым, темно-розовым, с кучей палочек, зонтиков, бумажных птичек и блестящих веничков. Повыкидывав всю эту дребедень, Наташа сделала глоток. Собираясь как следует прочувствовать коктейль стоимостью в двадцать два доллара, Наташа ощутила, что юбка стала безбожно мала — она стягивала живот тугим ремнем. Поерзав на стуле, Наташа кое-как справилась со взбесившейся одеждой и опрокинула в себя треть стакана кисло-сладкого напитка.

И тут же в ужасе выпучила глаза — на спине лопнула застежка от лифчика, а юбка предательски затрещала. Спасло лишь то, что костюм был трикотажный — он растягивался, но не рвался, хотя юбка, натянутая на бедрах, как эластичный бинт, выглядела ужасно. Наташа выругалась шепотом и пошла в туалет.

Перед зеркалом застыла как истукан: ее точеные запавшие скулы, решительная челюсть, жесткий овал лица — все это теперь было щеками… Непонятно как она поправилась на шесть или семь килограммов. Не веря своим глазам, Наташа отвернула короткий пиджак и в ужасе уставилась на живот — он висел фартуком.

— О-о-о… — простонала Наташа и включила воду.

Первым делом она сняла треснувший лифчик, выкинула его в помойку, а потом опустила лицо в ледяную воду, надеясь, что она бредит, что стоит прийти в себя — и все это кончится. Разгоряченное лицо остывало, но щеки на ощупь меньше не становились. Во рту было сухо и противно. Наташа присосалась к крану и втянула прохладную воду, пахнувшую хлором.

И тут юбка наконец треснула. Вместе с пиджаком, у которого разошлись швы под мышками и на спине. Наташа выпрямилась и, вцепившись в мраморную раковину, уставилась на то, что всего минут десять назад было ею — Наташей Костровой. Толстая, запущенная тетка в рваном костюме, с жирным пузом, здоровенной грудью и пухлыми ляжками, с заплывшими глазами и двумя подбородками.

— Ма-ма… — просипела Наташа и рванула в кабинку.

Плюхнувшись на унитаз, она зарыдала. Кто-то стучался и беспокоился: «Вам плохо?» — а Наташа сквозь слезы выла, что «Плохо! Плохо! Отстаньте!». Наконец, кое-как успокоившись, Наташа нащупала в сумочке мобильный и позвонила единственному человеку, который мог помочь в этом чрезвычайном положении.

— Роза… — всхлипнула она. — Умоляю, возьми что-нибудь из своих вещей и приезжай в «VOGUE-КАФЕ». Не спрашивай ни о чем — сама все увидишь. Я в туалете сижу.

Роза примчалась минут через десять. Выгнала всех из дамской комнаты, отшила назойливый персонал и заперла дверь.

— Вылезай! Здесь никого нет… Ой! — Только Наташа открыла кабинку, она выпучила глаза и расхохоталась.

— Что ты ржешь? — буркнула Наташа, которую, как ни странно, смех успокоил — значит, все поправимо.