в том, что мы не достойны ничего хорошего, что наши эмоции не имеют никакого значения, а личность – ценности. Если мы не научимся анализировать эти дисфункциональные паттерны мышления, а затем не выработаем адекватный, здоровый взгляд на себя, мы будем неосознанно воссоздавать свое прошлое, привлекая людей и обстоятельства, копирующие наше детство. Я видела потрясающие преображения! Я помогаю взрослым детям осознать свое истинное “я”, чтобы наконец успокоить их внутренних демонов и жить той жизнью, для которой они и были рождены!»

Загляните к Лизе на ее веб-сайт www.lisaaromano.com и популярный YouTube-канал Lisa A. Romano Breakthrough Life Coach Inc.

* * *

Если вы пережили абьюз в раннем возрасте, нужно дать себе то, чего не получили в детстве. Ингрид Рокке, терапевт и основатель вдохновляющего YouTube-канала Show Boundaries, делится удивительной историей преодоления жизненных травм и рассказывает, как стать заботливым родителем для своего внутреннего ребенка.

Как стать заботливым родителем для своего внутреннего травмированного ребенка (автор – Ингрид Рокке)

Нарциссизм. Вот к чему сводятся все расстройства личности: к злокачественному нарциссизму. А вот к чему сводятся расстройства личности с антисоциальными чертами: к зверскому злокачественному нарциссизму. Нарциссизм, отличительной чертой которого является корыстный интерес, оскверняет все слова и поступки человека. Начисто лишенный эмпатии, нарцисс получает желаемое любой ценой. Однако многие люди даже не подозревают о нарциссическом абьюзе, пока не столкнутся с ним лично. И тогда они захотят разобраться, что это за кошмар такой. Другими словами, мы начинаем изучать нарциссический абьюз, как правило, после того, как подверглись ему. Поздновато, конечно. Эта злободневная тема – мой заклятый враг, моя профессия, мое увлечение.

Меня воспитали абьюзивный отчим и мать, которая знала только два решения проблем – бить или угождать. Моя мама была одновременно нарциссом и мучеником. Она подвергала меня физическому и психологическому абьюзу. Она не могла добиться любви и сопереживания от отчима, поэтому манипулировала нами, детьми, стыдила и винила нас, детей, превращая таким образом в своих преданных сторонников. Мы постоянно боролись за ее ласку, улыбку и нежность. Роль золотого ребенка передавалась по кругу, как и роль козла отпущения. Мы всегда были у нее в долгу, а она якобы жертвовала собой ради нас. Помню, впервые я возненавидела себя за то, что я такое невыносимое бремя для матери, когда мне было пять лет. Я помню только это: как я чувствовала себя бременем и ошибкой. Все свое детство старалась избегать издевательств и побоев. И каждый день, каждую минуту я билась над загадкой – что мне сделать, чтобы мама полюбила меня?

Какие черты личности мне нужно проявлять, чтобы она обратила на меня внимание? Похвалила меня?.. Вскоре я использовала этот подход в отношениях со всеми людьми и старалась добиться принятия у каждого, с кем общалась. Своей личности у меня не было. Ее стерли еще в ранние годы. Я превратилась в человека, способного вписаться в любую ситуацию. Если Кэрол нравилось, когда я дурачусь, я дурачилась. Если Джону нравилось, когда я серьезная и философствую на умные темы, я была серьезной. Я стала хамелеоном и не представляла, что можно быть кем-то другим.

Я даже клубнику ела до тридцати лет, потому что всю жизнь мне внушали, что все ее любят. Что ж, значит, я тоже люблю клубнику. На самом деле мне отвратителен ее вкус. Я обнаружила это, только когда мне почти стукнуло тридцать. Я прожила целую жизнь, не понимая, что мне нравится. Я не знала, что не люблю клубнику. Для меня это никогда не было приоритетом – выяснить, что же мне нравится на самом деле. Я никогда не уделяла внимания себе, своим предпочтениям, а всегда только другим людям и их предпочтениям. Зато сегодня я с гордостью отказываюсь от клубники, когда мне ее предлагают!

Недавно кто-то рассказал, что, будучи еще совсем крошкой, я говорила: «Если моя мама счастлива, значит, и я счастлива». Просто и понятно, и так убийственно для маленького ребенка. Меня не существовало. Только моя мама. У меня не было своей личности, своих предпочтений, своих интересов. Меня волновало только одно – как угодить маме. (Сегодня у меня замечательные отношения с ней. Мы обе исцелились, и я простила ее за потерянное детство. Сейчас она дает мне столько любви и поддержки, сколько может дать мама!)

Мой отчим подвергал меня сексуальному насилию. Мой отец не принимал участия в моем воспитании. Мои братья были физическими и психологическими абьюзерами. Я до сих пор помню, как меня мучил один из них. Даже сейчас, хотя мне уже больше тридцати, я часто думаю об этом. Целыми днями он систематически оскорблял меня, унижал и шантажировал тем, что я рассказывала ему по секрету.

Но в том безумном цирке, каким была моя семья, только с ним у меня хоть иногда случались минуты покоя, а я отчаянно нуждалась в таких минутах. Я наслаждалась этими минутами со смехом и радостью, будто от них зависела моя жизнь. Я была невротически наивна. Мне было необходимо убедиться в том, что семья любит меня. Было необходимо поверить в то, что абьюз – это и есть любовь, а если это не так… значит, моя семья меня не любит. Значит, моя мама меня не любит. Маленький ребенок не выдержит такой правды. Боль будет невыносима.

Поэтому я врала себе. В целях самосохранения. Мне было проще поверить в то, что я мерзкое отродье, чем признать, что мама не любит меня. Так что ребенок сказал себе: абьюз – это любовь, абьюз оправдан, моя мама любит меня, просто она очень расстроена, потому что я плохо себя веду, потому что я плохая. Я, пятилетний ребенок, настолько порочна и ужасна, что мама вынуждена выдирать мне волосы и давить пальцами на глаза. Она делает это не потому, что не любит меня (ведь она любит меня!), а потому что я плохая. Вот почему она кричит на меня. Я раздражаю ее (а она поступает со мной правильно, ведь она любит меня!). И она сильно расстроена, а значит, я очень плохая. Бедная мамочка, за что ей такое наказание, как я.

Проще говоря, резюмируем детскую реакцию на абьюз в одном предложении: ребенок, которого родители подвергают насилию, не перестает любить их, он перестает любить себя.

Помимо этой психической реакции на абьюз следует учитывать силу убеждения и численное преимущество. Чем больше людей подвергают ребенка абьюзу, тем больше он верит в то, что это не совпадение, – непременно он во всем виноват. Не может же вся семья ошибаться, правда? Однако теперь, будучи взрослым, образованным человеком, я точно знаю, что вся семья может ошибаться. Семья может быть настолько неблагополучной, что в ее составе будут только созависимые, абьюзеры и их пособники. И эта семья найдет себе одного козла отпущения. Так мы получим злокачественную семейную динамику, с которой все мирятся, поскольку мало кто считает абьюз манипулятивным психологическим явлением.

Мне понадобилось много времени, чтобы осознать это. Исцеление происходит не за один день, к сожалению! Сначала я вышла замуж за злокачественного нарцисса, прошла через жестокий абьюз, обнаружила, что моего ребенка подвергли сексуальному насилию, затем лишилась ребенка в суде, и, кроме всего прочего, мое комплексное ПТСР неверно диагностировали как пограничное расстройство личности. Я вступила в отношения с новым нарциссом и только после всего этого стала прозревать… (Да, я из тех, кто медленно учится, и мне надо несколько раз пройти один и тот же урок, чтобы усвоить его.)

Вместе с тем первые озарения у меня случились в возрасте девяти лет или даже раньше. Именно тогда, помнится, я начала размышлять о жизни, насилии, медитации, реинкарнации и своей душе. А в промежутках между этими мыслями резала себя, пыталась лишить себя жизни и писала суицидальные записки. Так что путь был сложный, это точно! Чем отчаяннее я нуждалась в облегчении боли, тем больше читала о психологии и духовности – и пыталась себя убить! Я хочу сказать, что путь исцеления всегда непростой и занимает много времени. Три шага вперед, два назад (да, понимаю, не самая радостная перспектива).

Я прочитала сотни, а может тысячи, книг по психологии, духовности, расстройствах личности, комплексном ПТСР и исцелении. Я потратила тысячи долларов на обучение. Я выплакала все свои слезы. Я медитировала. Много раз я рыдала и медитировала одновременно. Я кричала и страдала. Я истерично смеялась. Шутила над абьюзом. Я молилась ангелам и Богу. Я проклинала Бога. Я резала руки и истекала кровью. Я пила. Пробовала наркотики. Некоторые мои методы проработки детской боли были благотворными и конструктивными. Некоторые не очень. Я искала свой путь. Постепенно. И я росла. Год за годом. Избавлялась от боли, капля за каплей. И вместе с болью