– Но ведь небо нельзя видеть, – растерянно возразил кто-то. – Это запрет!

– И солнце нельзя, – сказал кто-то. – Это тоже запрет. Потому что солнце и небо – они убивают!

– Запретная гора – тоже запрет. – Видящий был не в силах сдержать счастливой улыбки. – Но я видел и Запретную гору, и Запретное небо, и Запретное солнце. И мне было только хорошо от этого. Потому что я понял: они для того и существуют – чтобы люди могли оценить их красоту. Но самое главное – теперь я знаю, что однажды мы все покинем Карфаген – и увидим все это своими глазами. Я не знаю, когда именно это случится, – но уже скоро. Именно этого ждет Мудрец на вершине Запретной горы. Он знает, – как покинуть убежище – и остаться в живых. Именно поэтому Карфаген должен быть разрушен. Иначе нам никогда не решиться покинуть теплое, насиженное, но уже насквозь прогнившее место.

– Карфаген должен быть разрушен! – крикнули в толпе.

– И он будет разрушен! – подхватили другие.

– Хватит! – перекрывая шум толпы, прокричал Шайтан. – Хорош чушь пороть. Слезай давай. Нам пора!

Боевики напряглись в готовности стащить видящего силой, если тот вздумает сопротивляться. У Змея был еще план. Он собирался завести толпу – и броситься в нее, чтобы подхватили и понесли на руках. Это был шанс вырваться из лап Шайтана и его прихвостней.

Но план этот пошел вразнос в одно мгновение.

* * *

«Выключение», как обычно, пришло внезапно. Вокруг волновалось людское море, и уже лезли за ним на «подиум» озлобленные волки Шайтана. Но все это растворилось, уступив место снегам и ветру. Далеко внизу громадного склона остались колючие горные пики, справа и слева же высились две громадные ледяные шапки.

Он был в самом центре седловины Эльбруса. От волнения перехватило дыхание, он даже не замечал этого ледяного, пронизывающего ветра. Потому что, медленно обернувшись, увидел сидевшего прямо на снегу человека, укутанного в просторное одеяние из теплой серой ткани. Голову его покрывала все та же ткань, накинутая в виде широкого капюшона.

Видящий знал, кто этот человек. Тот самый Мудрец, многие годы ждавший здесь того, кто придет за ответом, который он хранил все эти годы. Видящий хотел окликнуть его – но не смог: слова словно замерзли во рту от волнения. Он сделал шаг в его сторону…

И провалился в разверзшуюся под ногами трещину. Уже падая в ледяной мрак, он наконец закричал – отчаянно, хрипло:

– Нет!!!

* * *

С этим воплем он вернулся в мир реальный. Только неистовый вопль здесь превратился в изумленный шепот:

– Нет…

Это было похоже на страшное дежавю. Он стоял посреди настоящего кошмара наяву и не мог понять – действительно ли закончилось «выпадение» и он просто переместился в еще один призрачный мир, полностью противоположный первому. И если первый представлялся чем-то сродни вожделенному раю, этот походил на настоящий ад.

Он все еще был на том же «подиуме», только толпа вокруг орала и бесновалась, словно через нее пропустили электрический ток. А у его ног в агонии бились окровавленные тела.

Отшатнувшись в ужасе, Змей поскользнулся на чем-то густом и липком, едва не упал, все еще не понимая, что происходит. В уши ворвались истошные вопли – но кричали не те, кого яростно кололи ножами голые по пояс, залитые кровью мужчины. Вопили сами убийцы, переводя безумные взгляды с изуродованных тел на него – и снова возвращаясь к своему кошмарному занятию.

– Это тебе! Тебе! – вопил тощий жилистый мужик, улыбаясь беззубым ртом, из которого стекали струйки крови.

Он был похож на насытившегося вампира и тряс перед лицом видящего каким-то лоснящимся от крови предметом. Приглядевшись, Змей узнал в этом омерзительном предмете отрезанную голову Шайтана. Тут же до него дошло: затихающие в конвульсиях исколотые ножами тела принадлежат его охранникам.

– Эта жертва тебе, видящий! – счастливо улыбаясь, бормотал «вампир». – Тебе же нужна кровь – чтобы открыть нам дорогу к небу!..

В руке убийцы был знакомый нож – нож Крэка. Тот самый, которым он перерезал себе горло. Глядя в мертвые глаза Шайтана, Змей не нашел ничего сказать, кроме растерянного:

– Мастер… Я не хотел…

* * *

Чувствуя, что сейчас ему станет плохо, Змей попятился и на этот раз не удержался на скользкой поверхности, взмахнул ногой, из-под которой веером сыпанули алые брызги, – и полетел спиной вниз.

Но не упал – его подхватили руки, множество рук. И понесли над толпой. Как он и задумал вначале – только теперь это обрело новый, наполненный жуткой издевкой смысл. Он заметался, пытаясь вырваться. Но его не слышали и не спешили ставить на ноги – каждый желал прикоснуться к видящему, облитому жертвенной кровью. И его несло этой человеческой рекой, как может быть только в кошмарном сне.

Что там стряслось, пока он пребывал в призрачном мире, – можно было лишь догадываться. Хотя не требовалось особых навыков дедукции, чтобы догадаться.

Наверное, эти Шайтановы отморозки пытались стянуть его с «пьедестала» прямо во время речи, которой внимала толпа. Кому-то это не понравилось, и они с ходу наехали на неприкасаемых. А те небось за оружие. Тут кого-то и переклинило. Времена смутные, народ нервный. Неприкасаемых, значит, в расход. Заодно и праведную жертву видящему принесли. К тому же у какого-то нового адепта оказался в руках подлинный «жертвенный нож», подобранный еще при гибели Крэка. А он, Змей, еще сам на автопилоте, мог ляпнуть что-то, подстегнувшее толпу на расправу. Жест какой-нибудь сделал или еще что.

А может… Может, он сам успел поучаствовать в жертвоприношении?! Почему нет – ничто же не помешало ему устроить смертельную стрельбу на оружейном складе. Жертвой больше, жертвой меньше.

Твою ж мать!

Охренительно. Просто охренительно.

И теперь он не просто видящий. По ходу дела, сам того не желая, он стал лидером кровавой секты.

– Пустите меня… – севшим голосом просил он. – Пустите!

Кошмар не желал прекращаться. Его продолжали качать на волнах из людских рук, и толпу это только раззадоривало. Тянущиеся к нему руки больно хватали его, норовя ущипнуть, кто-то цеплялся за одежду, и та трещала по швам. Одежду стали рвать на куски – каждый хотел себе что-нибудь от видящего – на удачу, на счастье. Появилось крайне неприятное предчувствие: еще немного – и его самого разорвут на сувениры! Чего еще ожидать от обезумевшей толпы?

– Пустите его! – закричал высокий женский голос. – Пустите, я говорю! Разве не видите – ему плохо! Вы же его убьете!

Тонкие, но сильные пальцы ухватили его за руку и потянули куда-то в сторону. Еще немного – и все эти бесчисленные руки не удержали его. Он упал в провал между бесновавшимися фигурами и, стоя на четвереньках, лицом к лицу столкнулся со своей спасительницей.

– Тана…

– За мной, быстро! – крикнула она.