И нырнула между топтавшихся ног людей, потерявших вдруг своего кумира. Змей и не думал, что умеет с такой прытью передвигаться на четырех конечностях. Впрочем, долго так изощряться не пришлось: Тана привела его к дверному проему, завешанному трескучей занавесью из соединенных в гирлянды каменных палочек. Нырнув в темный проем вслед за девушкой, он вызвал оглушительный треск качающихся гирлянд и подумал даже, что этим выдал себя. Но похоже, там, снаружи, было не до этого. Послышались хлопки выстрелов и знакомое рявканье мегафонов.

Блюстители как всегда вовремя.

– Ты снова спасла меня, Тана. – Змей устало сидел на полу комнаты. – Это уже становится привычкой.

– Честно говоря, не хотела сначала, – отозвалась девушка. – Не заслужил.

– Но ведь спасла. Знаешь почему? Потому что ты самая человечная женщина, которую я встречал. И если уцелеем, то, может, когда-нибудь мы с тобой…

Он не закончил. Поднявшись на ноги, ощутил, как его трясет от усталости и пережитого кошмара. Сказывалось долгое отсутствие сна и голод. Но он взял себя в руки и осмотрелся.

Это было странное место. Стены увешаны самоткаными гобеленами из цветных проводов, со странными, даже страшноватыми изображениями людей, животных, каких-то мифических чудовищ в окружении витиеватых орнаментов. В глубине комнаты был виден массивный стол из каменных же плит – благо это самый доступный материал в Карфагене. На столе стояли подсвечник с тремя горящими химическими свечами, черная каменная же пирамида и большой, размером с голову, сверкающий полировкой металлический шар на массивном основании. Что-то этот шар ему напоминал… Точно – магический шар, какие использовали в свое время всякого рода оккультисты. Только у тех подобный прибор должен быть то ли из стекла, то ли из хрусталя. А еще здесь была длинная полка, уставленная чучелами крыс и летучих мышей, один вид которых вызывал содрогание.

– Где это мы? – проговорил Змей.

– У знакомой здесь салон, – пояснила Тана. – Ясновидящая она. Гадает и все такое.

– Ты во все это веришь? – хмыкнул Змей.

Тана с интересом посмотрела на него:

– Это меня спрашивает видящий?

Змей прикусил язык. Аргумент был убойный. Любой гадалке далеко до его видений вкупе с кровавыми жертвами.

В глубине комнаты застучали каменные гирлянды, такие же, как на входе, и к столу тихо вышла крупная женщина, закутанная в сложно драпированную ткань. Она выглядела удивительно ярко, непривычно для взгляда подземного жителя. Где она взяла бисер, бусы, какие-то блестки и прочие украшения – сам по себе интересный вопрос. Куда любопытнее была ее внешность, в которой угадывалось что-то индийское. На это намекала характерная красная точка посреди лба.

– Джия, нужна твоя помощь, – бросилась к женщине Тана. – Нам надо на нижний уровень…

– Да, конечно, милая, – не отводя взгляда от Змея, сказала женщина. – Идите за мной…

Она повернулась по направлению к дальней двери. Змей шагнул было следом и вдруг увидел в большом, в полный рост, зеркале свое отражение.

В зеркале была фигура, словно выбравшаяся из глубин ада. Все тело покрывали жуткие разводы крови вперемешку с грязью. Глаза посреди черного от той же смеси лица сверкали нездоровым лихорадочным блеском. Показалось даже: он совсем не знает этого человека в зеркале. Это не он.

– Джия… – непривычное имя он произнес с запинкой. – А мне вы можете погадать?

Тана удивленно приподняла брови. Джия остановилась, вернулась к столу. Заглянула ему в глаза, задумчиво произнесла:

– Что может сказать простая гадалка видящему?

– Я вижу многое, – отозвался Змей. – Не вижу только себя.

Джия с пониманием улыбнулась:

– Такова участь всех, кому открывается то, что не видят другие. Ты не можешь использовать свой дар для себя.

– Я вообще не уверен, что это какой-то дар. Это больше похоже на болезнь.

– Дай руки. – Не дожидаясь его реакции, женщина взяла его руки в свои сухие длинные ладони. Закрыла глаза, чуть закинув назад голову. – Надо же… Как интересно…

Она выпустила его руки и молча направилась в сторону внутренней двери, поманив за собой Тану. В недоумении Змей поплелся следом.

У «колдуньи» оказался еще один необычный «козырь в рукаве». Тщательно замаскированная за шкафчиком в спальне лестница, уводящая на уровень вниз. Втискиваясь в узкую потайную дверь, Змей спросил:

– Так что вы увидели в моем будущем?

– Ничего, – просто ответила женщина. – И это – впервые в моей практике.

– У меня что же, нет будущего? Это означает… – Он мрачно усмехнулся. – Что я умру в ближайшее время?

Женщина не стала ни выносить приговор, ни обнадеживать. Просто покачала головой:

– Не знаю. Но быть может, ты просто не должен знать своего будущего. На нем стена. Непреодолимая даже для меня.

На это довольно нескромное заявление он просто кивнул. После чего Джия задвинула вход шкафчиком.

Узкую винтовую лестницу, выбитую прямо в камне, освещала теперь только свечка в руке Таны. Девушка прижала палец к губам, прося о тишине. Стали спускаться, стараясь не издавать лишних звуков. Винтовая лестница прошивала насквозь толстую перемычку между уровнями, которую укрепляла сеть мощных вертикальных колонн, притворявшихся зданиями, – так добивались имитации настоящего города. Вот и сейчас, спустившись метров на тридцать-сорок, они, видимо, оказались в глубине одной из таких колонн, а по сути – в глубине какого-то технического сооружения.

Осторожно выбравшись из лаза, спрятанного за какими-то трубами и толстыми пучками кабелей, Змей с ходу испытал культурный шок.

Прямо у него под ногами, скрытое каким-то тряпьем, расположилось целое семейство азиатской внешности, в котором трудно было наверняка выделить детей, родителей, отличить отца от матери. Эти люди были здесь не одни. Тесное техническое помещение было забито людьми. Они спали, сидели, греясь у горячих труб, ели, курили, пели на непонятном языке, играли в нарды, го, кости и карты. В ржавых кастрюлях и больших консервных банках на импровизированных очагах булькало какое-то варево, издавая непереносимое зловоние. Воздух был тяжел, дым стоял коромыслом. И никому не было дела до двоих невесть откуда появившихся чужаков.

Наверное, потому что все здесь были такими же чужаками, пришельцами в Центральном, сравнительно благополучном секторе. Точнее, еще недавно благополучном. Сам по себе наплыв беженцев резко понизил здесь уровень жизни, не говоря уже об элементарной безопасности. Здесь, в Шанхае-7, шла круглосуточная борьба за выживание. Раньше бы сказали – за место под солнцем. Теперь даже это звучало как издевательство. Просто потому, что многие из этих людей никогда в жизни не видели солнца.

Они прошли узким проходом, переступая через грязные ноги, головы, жалкие пожитки, и наконец добрались до выхода в открытое пространство служебного сектора. С первого взгляда становилось понятно, что Шанхаем эти места назвали неспроста. Даже убогой перспективы служебного уровня не было видно за стеной из сушившегося на веревках рванья. При этом невесть откуда взявшиеся, всюду висели сделанные из подручных материалов китайские фонарики, звенела колокольчиками «музыка ветра», остроумно подвешенная на пути потоков воздуха из вентиляционных колодцев. На стенах встречались непонятно чем нанесенные иероглифы, происхождение и смысл которых понять не представлялось возможным. Под ногами струились ручейки черной воды, но на них уже не обращали внимания: все как будто свыклись с неизбежным. Наверное, даже когда этой черной жижи станет по пояс, люди свыкнутся и будут делать вид, будто так и должно быть. Пока однажды черная вода полностью не вытеснит настоящую. Говорят, постепенно повышая температуру воды, можно и свариться заживо – так, что сваренный даже не заметит перехода в состояние куска вареного мяса.