– Мягко поднимайте ногу, – посоветовал Бабкин.

Лиля посмотрела на него расширенными глазами. Он, кажется, совершенно не понимал всего ужаса их положения! То ли дело Олег! Когда муж начал заниматься с ней, он сидел с напряженным лицом и сперва объяснил ей устройство машины, а потом накричал на нее, потому что она не поняла и половины и не смогла ответить на его вопросы. А этот… этот сидит, как будто ничего не боится и ничуть не опасается за свое черное чудовище!

«Вовсе это и не чудовище, – неожиданно вступился за машину внутренний голос. – Большой, уютный, и руль мягкий. Ну же, попробуй!»

Пораженная предательством внутреннего голоса, Лиля чуть приотпустила ногу с педали. Машина тронулась с места так плавно, что только по движению деревьев за окном Лиля поняла, что они поехали.

– Умница, – невозмутимо похвалил Сергей. – Без рывка тронулась, молодец.

Не веря самой себе, Лиля еще отпустила педаль. Теперь она видела, что они и в самом деле движутся.

– Я еду… – выдохнула она.

– Конечно, едете. Если станете нажимать на газ, поедете быстрее. Кстати, сейчас дорога делает изгиб.

– Изгиб?! – всполошилась Лиля. «Господи, я не смогу! Я не знаю, как крутить руль!»

Руки ее сами повернули руль влево, и черный джип плавно вписался в поворот.

– Блестяще, – искренне восхитился Бабкин. – Сейчас проедем еще метров пятьсот, там развернемся – и обратно.

Он бросил короткий взгляд на девушку. Она по-прежнему держалась за руль как за спасательный круг, и на лице ее отражались восторг и недоверие.

– Мы едем… – повторила она шепотом.

– Ну конечно, – флегматично заметил Сергей. – Женщина, которая бескровно вскрывает банку со шпротами, легко научится водить машину. Объезжайте сосну и разворачивайтесь.

Лиля выполнила все указания. Машина слушалась. Слушалась! Этот огромный сложный механизм, про который Олег говорил, что он не предназначен для женщин, вез их с Сергеем, и она, Лиля, управляла им! В это невозможно было поверить.

Колесо на что-то наехало, и пассажиров ощутимо тряхнуло. Лиля ударила по педали тормоза так резко, что их обоих бросило вперед, и с отчаянием уставилась на своего штурмана.

– Что? – непонимающе спросил тот. – Что мы встали?

– Яма… – пробормотала Лилия, мучительно краснея. – Мы упали. Подвеска сломалась, наверное.

– Мы – что сделали? – переспросил Бабкин. – Упали?

И вдруг захохотал. Лиля смотрела на него и ничего не понимала.

– Слушайте, вы в такую же яму провалились на своем «опеле», правда? – сквозь смех выговорил Сергей. – Подвеска, еще бы! А кузов не дал трещину, нет?

– Олег сказал… – начала она.

Бабкин прекратил смеяться как по мановению волшебной палочки. Она готова была бы поклясться, что во взгляде его мелькнула ярость, но голос был спокойный, как и прежде, когда он сказал:

– Ваш муж ошибся. Это не яма, а кочка, и с подвеской ничего не случилось. Стекла не вылетели, двери не отвалились, бампер цел, машина готова продолжать движение. На то она и машина, чтобы наезжать на кочки. Поехали.

И они поехали.

Повеселевшая Лиля даже осмелилась разогнаться до пятнадцати километров в час, и очень ловко загнала машину на то же самое место, откуда они выехали. «Потом перепаркуюсь, – решил Бабкин, поглядев в зеркало. – Пусть пока криво постоит».

Когда они вышли, она уже улыбалась во весь рот и выглядела совершенно счастливой:

– Мне не верится… Слушайте, я в самом деле ехала! Просто слов нет!

– Ехали, и ехали очень неплохо, – подтвердил Сергей. – Я бы вам советовал найти хорошего инструктора и брать уроки вождения. У вас получится, можете мне поверить.

Лиля взглянула на него сияющими глазами, и Бабкин ощутил себя волшебником. Оказалось, что это чувство приятно щекочет его самолюбие. Он даже не знал, кем больше гордится: девушкой или самим собой.

– Ой, мне пора, – спохватилась Лиля, взглянув на часы. – Спасибо вам большое! Спасибо-спасибо!

Она сделала движение, словно собираясь поцеловать его в щеку, но ограничилась тем, что махнула рукой и побежала в сторону озера. Бабкин проводил ее взглядом, вздохнул, достал телефон и снова позвонил напарнику.

На этот раз ему удалось дозвониться, и Сергей, тут же выкинув из головы Лилю Чайку, подробно описал Илюшину ход расследования.

– Сдается мне, дело тухлое, – напрямик сказал он в завершение рассказа. – Полно обрывочных сведений, а с места я не сдвинулся ни на шаг. И не сдвинусь, если этот тип не украдет еще какую-нибудь девицу, а я не поймаю его на этом. Непонятно даже, зачем он это делал!

– В пансионате есть места, где их могли бы прятать?

– В том-то и дело, что таких мест полно! Есть отдельно стоящие коттеджи, есть хозяйственные постройки, есть главный корпус, в конце концов. Девиц могли завести куда угодно! Особенно, если они шли по собственной воле. Самый простой способ – обследовать каждый дом, но это неосуществимо.

– А свидетели? Что, никто не видел, как девочка-подросток уходит куда-то с взрослым человеком?

– Никто.

– Ты всех опросил?

– Да. Макар, это место – сонное болото! Здесь в лесу за целый день можно встретить двух старичков, которые сами тебя не разглядят сослепу, да влюбленную парочку. Народ разбредается по своим номерам, валяется на берегу возле озера, играет в бильярд… Дискотек и клуба нет, место встречи у всех – столовая. К вечеру отдыхающие немного оживляются, но девчонки пропадали по утрам, когда здесь еще все дрыхнут.

Макар помолчал в трубку и спросил:

– У тебя самого есть какие-нибудь подозрения? Бездоказательные, на чистой интуиции?

– На интуиции – это к тебе вопрос, – проворчал расстроенный Сергей. – Кое-какие есть, но без подтверждений это не подозрения, а личная антипатия.

– Кто?

Бабкин подробно рассказал об Олеге Чайке.

– Гнусный тип, – закончил он. – Вечно что-нибудь мнет в руках, посмеивается невпопад, местами выглядит полным придурком, но при этом далеко не дурак.

– Мнет в руках? – переспросил Макар. – Что именно?

– Ну… бумажки всякие, фантики… Цветочки из них складывает. Да какая разница! – вдруг рассердился Сергей. – Даже если он шулер, то хорошо замаскировавшийся: живет себе на средства чужой тетки и в ус не дует.

– И его жена мирится с таким положением дел, – скорее себе, чем ему сказал Илюшин.

Бабкин мимоходом попытался вспомнить, говорил ли он Илюшину о жене Олега Чайки, но не вспомнил.

– Мирится, не мирится, – по-прежнему раздраженно бросил он, – какая разница?

– Может быть, и нет разницы, – подозрительно покладисто согласился Макар. – Вход в дом у них обоих случайно не отдельный?