работа была настолько качественной, что я не помнил даже о существовании Земного Альянса.

— Вас можно понять, — проговорил Синклер, откинувшись в своём кресле и глядя прямо на Лейта. — Но, во-первых, нам нужны доказательства, даже не столько для подтверждения ваших слов, в которые я лично уже готов поверить, сколько… для поиска более подробной информации. А это значит, что нам нужна встреча с группой Леклера. Или хотя бы с ним самим.

— Эти люди не хотят, чтобы их нашли, — вздохнул Лейт. — Они скрываются на нижних уровнях, среди других нелегалов и беженцев… А учитывая, что некоторые из них имеют непосредственное отношение к той же самой структуре, что и я, — их можно было бы назвать моими бывшими коллегами — то их будет чрезвычайно сложно найти, если они сами не захотят выйти на контакт, — он развёл руками.

— А относительно их местоположения и способа связи с Леклером у вас есть хоть какие-нибудь соображения? Потому что строить планы исходя из имеющейся информации… это просто непростительная, преступная небрежность!

— Если бы я имел возможность решить эту проблему теми методами, которыми пользовался ранее, — почему-то Лейт избегал произносить словосочетания «Бюро 13», — то мне было бы достаточно знать, на каком корабле полетит этот груз.

— Но вы этого не знаете, — Гарибальди даже не спрашивал, он утверждал.

— К сожалению, — согласился Дорфф. — Но из сектора ML-245 на Вавилон в ближайшее время прибудет множество кораблей. Мародёры… Все под завязку гружёные награбленными нарнийскими ценностями. Среди которых очень легко спрятать небольшой чемоданчик с «Омегой-12». И скорее всего, этот чемоданчик будет надёжно прикован к запястью капитана.

— Это… довольно яркая примета, — мрачно хмыкнул шеф СБ.

— Будет яркой приметой, когда корабль пройдёт таможенный контроль, — поправил его Лейт. — И поверьте мне, он его пройдёт.

— Очень интересно знать, почему вы так думаете? — тут же уцепился Гарибальди за эту ниточку.

— А вы думаете, что все таможенники Вавилона чисты на руку?

— Вы имеете в виду кого-то конкретно или выражаете общие подозрения? — мягко спросил командор.

— Кого-то конкретного. — Лейт снова избегал называть имён. Несмотря на то, что он уже сейчас предал своё непосредственное начальство — то есть куратора из Бюро 13 — и провалил операцию, Дорфф не хотел усугублять свой моральный облик тем, что закладывает походя всех остальных агентов. Хотя сейчас он с удовольствием выполнил бы заказ на Сэмюэля Грина.

Синклер снова вздохнул и вопросительно посмотрел на Лейта. У того засосало под ложечкой. Неприятное ощущения предательства многократно усилилось, несмотря на то, что сейчас он старался спасти Землю и всё её население. Наконец, совесть уступила.

— Начальника таможенной смены, — продолжил Лейт. — Его зовут Сэм Грин.

Гарибальди кивнул, явно узнавая это имя.

— Что, давно ищете на него доказательства, но всё никак не можете найти? — хмыкнул Дорфф.

— Вроде того.

— Естественно, никакой он не Сэм и тем более, не Грин, многозначительно продолжил Лейт. — Мне кажется, что он не знает, ни что за груз прибывает на станцию, ни на каком именно судне… У него свой приказ, у меня — свой. Информационная изоляция агентов — это естественная практика Бюро, несмотря на то, что имеет очевидные минусы. Да, левая рука очень часто не представляет, что делает правая, и чем занята в настоящий момент голова. И я не рискну предположить, кто в данном случае из нас кто.

Синклер жестом остановил Лейта и задумался. За последние полчаса капитан получил огромное количество иформации, которую было необходимо как-то переварить и обдумать. Глупо было бы ожидать его решения сразу же.

— Прежде, чем вы сделаете какие-нибудь выводы, я должен ещё кое-что добавить, хотя это не будет иметь непосредственного отношения к делу. Разве что… идеологическое?

Синклер вздёрнул брови.

— Я попал в крайне затруднительно положение. Возможно, кто-то из агентов Бюро разделяет мои взгляды на свою работу и готов положить на алтарь будущего человечества не только свою жизнь, но и свою честь, но кто-то занимается исключительно тем, что выполняет приказы. Какими бы преступными они ни были. Вот ещё один экскурс в прошлое, господа. На этот раз более отдалённое и никак со мной не связанное.

В середине двадцатого века, во время второй мировой войны на Земле, немецкие войска имели передовыми технологиями в области криптографии и компьютерного шифрования. В частности, у них на вооружении стояла шифровальная машина «Энигма», которую долго не могли взломать лучшие умы того времени. Для работы над ней было создано даже специальное подразделение, состоящее из лучших математиков! Их труд принёс свои плоды — шифр «Энигмы» был взломан, и сообщения стали доступны. Но тогда перед командованием антифашистской коалиции встал другой вопрос. Как не дать понять противнику, что их коды взломаны? Ведь в противном случае немцы запустят другой код, и потребуется ещё неизвестно, сколько времени, чтобы взломать и его. И выполненная работа пропадёт напрасно. Если бы знания, которые получали с помощью расшифрованной «Энигмы», применялись, сотни или даже тысячи солдат смогли бы выжить. Но неизвестно, закончилась ли война так, как она закончилась. Поэтому огромные силы были брошены на то, чтобы заметать следы. Приходилось симулировать разведку, шпионов, заставлять людей узнавать те сведения, которые и так были известны. А цель этих действий была одна — сохранить в тайне сам факт взлома «Энигмы».

Как вы понимаете, я привёл этот пример не для того, чтобы блеснуть своими знаниями в военной истории. Если кто-нибудь — например, из моих коллег, которых уже можно назвать бывшими — узнает, что я всё вспомнил, что я знаю о существовании «Омеги-12» и что я рассказал обо всё вам, — Лейт внимательно оглядел собравшихся, задерживая на каждом взгляд на несколько секунд. Не опустил глаза лишь Джеффри Синклер. — То счёт моей жизни пойдёт на минуты. В лучшем случае — на часы, и всё, что я успел сделать, потеряет смысл. Поэтому, боюсь, что нам придётся повторить подвиг командования антифашистской коалиции, и попробовать сохранить этот факт в секрете…

Капитан понимающе кивнул, но всё же задумался, жестом попросив остальных не перебивать ход его мыслей. Лейт тоже молчал. Он по-прежнему задавался вопросом, правильно ли он поступил, придя с повинной. Он сжёг все мосты, обратно в агенты Бюро ему не вернуться — любой телепат вывернет наизнанку его мозг и расскажет о каждой секунде, проведённой Лейтом на станции. Да и не хотелось ему возвращаться. Вся политика Бюро теперь показала Лейту свою обратную сторону: смерти невинных в общем-то людей, интриги, секретные операции. Теперь он с очень большим трудом находил оправдания своим прошлым деяниям.

— Нам необходимо найти этих людей,