Я уже подошла к двери, когда бросила случайный взгляд в зеркало и замерла. В темноте мои глазами сверкали чистым серебром. Так же, как у хранителя из сна.

Легчайшее касание невидимых ладоней.

"Зови меня Айш".

На правой руке сверкнул массивный перстень с прозрачным камнем в оправе. И он уж точно таять не собирался. Внутри него мерцал герб — фиал с зельем, над ним — скрещенные мечи. И все это вписано в сложную гексаграмму вызова.

"Храним и караем".

Девиз моего рода. Похоже, его истинное значение забыли. А сон действительно не был сном. И теперь я — единственный в империи наследник рода женского пола. И единственная женщина-анорр.

Я всё-таки вышла, прикрыв дверь. Молчаливая охрана внимательно осмотрела свою временную госпожу, и мы направились на выход.

Однако, когда мы проходили через галерею на втором этаже, чтобы после отправиться к подъемнику на императорский этаж, случилось то, что изменило всю цепочку событий. И заставило их понестись вскачь.

Сначала я ощутила легкое покалывание между лопатками — как будто кто-то пристально смотрел в спину. Лестница была хоть и большой, но довольно крутой. Голова вдруг резко закружилась.

Возникло ощущение, что на мою спину навесили мишень. Перстень Наследника вспыхнул, озаряя полутьму. Перед глазами замелькало мушки, послышался чей-то топот, вскрик и резкий шепот. А после все погрузилось во мрак. На поверхности держали только чьи-то сильные руки.

"Неужели отбегалась? Ещё одно проклятье? Просто магический удар? Кто настолько сошел с ума?!".

Боль была приглушенной, но неприятной. И все возрастала. Если бы хватило сил открыть рот…

Меня прижали крепче. Только теперь пришло осознание — кто-то нес меня на руках, устроив мою голову у себя на плече. И я чувствовала, кто это. Едва заметный сейчас запах магии, присущий только Асторшиэру.

— Тише, — чужие пальцы зарылись в волосы, и в то же мгновение стало легче, — вот так, продержись ещё немного. Скоро все исправим, — должно быть, я всё-таки сижу уже на облачке, а иначе откуда в обычно бесстрастном голосе едва уловимые нотки нежности и беспокойства?

— Все хорошо…

Еще одни шаги. Сознание снова расплывается, но я слышу отрывистые короткие приказы. А потом, когда прозрачные светящиеся крылья накрывают меня куполом, отрезая от остального мира, становится так хорошо. Уютно. Как дома, в далёком детстве.

Сознание снова проясняется. Холодный камень под кожей. Тихий шепот.

— Надо же, значит, признали. Так будет ещё проще. — И властное — Ийер, Айш, явитесь и будьте свидетелями именем рода!

Я всё-таки попыталась открыть глаза, но вырвался только тихий стон. Шуршание, шипение.

— Будь умницей, Кара, открой рот.

Умницей я побыть не против, но тело слушаться отказывалось. Однако, благодетель не отчаялся. Пальцы с силой нажали на какие-то точки на челюсти — и рот раскрылся сам собой.

А после… горячая, почти обжигающая жидкость. Было жарко, и этот жар полз по всему телу. Хотелось видеть его, понимать, что происходит, но я могла лишь беспомощно глотать то, что давали, и ждать.

Чтобы дождаться того мига, когда чужие губы накрыли мои собственные, даря странное ощущение свободы и покоя. А потом последовала уверенная просьба-приказ:

— А теперь — спи. Тебе нужно восстанавливаться.

Кажется, у меня уже недобрая традиция — приходить в себя в незнакомой обстановке и лихорадочно пытаться сориентироваться. Вот и сейчас я приходила в себя медленно и почти неохотно. Во сне было ужасно уютно! Однако, уют быстро развеивался под напором суровой реальности.

И раздражённого шёпота, вьющегося по комнате.

— Ты мог бы сделать это уже давно! Сколько можно было трепать ключику нервы! Она слишком хрупкая и ранимая!

— Да, десяток наемников, элитных головорезов, тоже придерживаются на том свете такого же мнения, — холодный ответ, — ранила она их знатно.

— Это другое! — рык. — Впрочем, чего ещё ожидать от такой льдышки, как ты. Весь в папашу.

— А вот этого вам говорить не стоило. Да и я не давал повода для подобной фамильярности, Князь.

— Рот закрой и улыбнись. Ну или продолжай сидеть с такой же постной миной. Она просыпается, — перебил голос более эмоционального собеседника.

Я, наконец, сбросила вязкое покрывало сна и попыталась подтянуться наверх, чувствуя лёгкое покалывание во всем теле — как будто я его отлежала.

Пахло свежим бельем, капелькой лаванды и полынью. Знакомый запах забивал ноздри, пробуждая воспоминания. Сон. Наследие. Дорога назад. Активация проклятья…

Глаза распахнулись сами собой.

Я попыталась сесть рывком, но пошатнулась и едва смогла приподняться. Однако, сильные когтистые руки поддержали и помогли облокотиться о подушку.

— С возвращением, моя Кара, — раздалось почти ласковое. Меня коснулся жар чужого тела.

Рядом на постели сидел Князь ксайши, мой покровитель. Багровые глаза мерцали разворошенными углями, а по лицу Шарта то и дело пробегала чешуя. Ксайши казался искренне встревоженным. Ещё бы, чуть не потерял долгожданный проход в этот мир!

Когтистая ладонь погладила по щеке. Губы дрогнули, обнажая острые зубы.

— Узы, которые связали нас, гораздо крепче, чем ты думаешь, — негромко проурчал ксайши, — как ты себя чувствуешь, сокровище? Как тебе новые ощущения?

— А…

Я искренне озадачилась. За что хвататься, что спросить? Где я вообще нахожусь? И откуда здесь Князь? Но, раз просили…

Тело было удивительно лёгким и полным силы. Хотелось подскочить и запеть, засмеяться во всю мощь лёгких, закричать что-нибудь глупое! И босыми ногами прошлепать по мокрой от росы траве!

Счастье — такое огромное, безграничное, что хочется обнять весь мир! Весь не получилось бы, но до Шаарта я дотянулась — и крепко обняла опешившего ксайши за шею, целуя в щеку.

Показалось, или откуда-то из-за спины донёсся рык?

— Спасибо, майши! Так светло, мне как будто пятнадцать снова! — поделилась искренне.

И получила в ответ неожиданно теплую для резкого сурового лица Князя улыбку.

— Ты вошла в полную силу, сокровище. Да и… коснись груди. Ничего не замечаешь?

Когтистые пальцы взъерошили волосы.

Я потянулась, чтобы разобраться. Неловко — пальцы все ещё были непослушными — прямо сквозь изящную ночную сорочку. И сначала не поверила своим ощущениям. Часов не было. Проклятых часов!

Я лихорадочно нырнула под одеяло с головой, старательно ощупывая все, до чего могла дотянуться. Ни часов, ни цепочки.