— Пусть тебе приснятся зайчики, — откуда-тоиздалека донесся звонкий Наташкин голос. После этого стало тихо. А затемхлопнула входная дверь.

Я осталась в квартире одна и провалилась в крепкий сон.

Не знаю, сколько времени я проспала, но когда все жепроснулась, увидела, что на улице уже день. Сквозь плотные шторы просачивалисьлучики солнца. Прислонившись к стене, я вытянула вперед ноги и посмотрела встоящее напротив зеркало.

Все события последних дней перемешались у меня в голове, и яосознала, что еще не могу спокойно рассуждать и делать какие-то выводы. Яощутила потребность пожаловаться кому-то на жизнь и задать вопрос, которыйвозник у меня этим утром и прочно засел в моей голове: "Почему так больножить?

Почему?"

Мне хотелось рассказать о том, как я устала от внутреннихстраданий, навалившихся на меня в последнее время, от внутренних страхов,которые раздирали душу.

Из зеркала напротив на меня смотрела девушка с усталыми,покрасневшими от слез глазами, с черными кругами под ними и припухшими веками.

Этим утром я поняла, как я устала жить так, как жила впоследнее время. А еще мне жутко не хотелось вставать. Ведь я знала: встав скровати, я должна буду что-то делать, куда-то звонить, с кем-то беседовать,чего-то бояться и все так же усиленно думать.

Вздрогнув от телефонного звонка, я осторожно, словноопасаясь, сняла трубку и услышала на том конце провода как всегда чересчурвозбужденный Наташкин голос:

— Светка, ты как?

— Только проснулась.

— Тогда доброго тебе утра! Вернее — доброго обеда.

— Спасибо. А уже обед?

— Нормальные люди уже пообедали.

— Не думала, что так много времени.

— Ты вчера прямо в баре вырубилась. Ты сейчас как себячувствуешь?

— Я еще не пойму, с кровати пока не вставала.

— Ты хоть выспалась?

— Вроде да. А где Алексей?

— На работе уже, наверно. Ты вчера в баре уснула, такон тебя в машину на руках отнес. Довез до твоего дома. Я достала у тебя изкармана ключи от квартиры. Лифт не работал, и он тебя все время на руках нес.Да так осторожно, словно маленького ребенка. Ты что, вообще ничего не помнишь?

— Все словно в тумане, — не сдержавшись, зевнулая.

— Мы тебя на постель положили, укрыли одеялом,захлопнули дверь и уехали.

— А потом?

— Что «потом»?

— Вы вместе ночевали? Ты его к себе позвала?

— Да нет, что ты! — в Наташкином голосе появилисьгрустные нотки. — Он довез меня до дома, и все.

— И ты не пригласила его подняться на чашечку бодрящегочая? — не поверила я Наташке.

— Пригласила.

— А он?

— Он сказал, что мне тоже нужно выспаться и что у негозавтра очень важная и ответственная работа. Проводил меня до двери и, поцеловавруку, уехал домой. Может, он импотент? — сделала собственное заключениеНаталья.

— Что? — прыснула я со смеху.

— Что слышала. Разве нормальный мужчина откажется отприглашения девушки зайти в квартиру?

— Нормальный откажется. А внаглую просятся на квартирупри первом знакомстве только одни ненормальные. Тебе бы легче было, если бы оностался у тебя ночевать, а утром исчез в неизвестном направлении?

— Почему в неизвестном? Я бы так не сказала.

У меня есть его визитка.

— Его визитка ни к чему его не обязывает.

— А почему ты решила, что он бы мне больше никогда непозвонил? Бояться мне больше нечего.

Квартира пустая. Все, что можно было украсть, уже украдено.Все ведь ценное подчистую мерзавец Влад вынес.

— Наталья, все психологи в один голос говорят о том,что нельзя спать с мужчиной после первого знакомства.

— А после какого спать? После сотого, что ли?

— Ну хотя бы немного надо подождать.

— Может, ты и права, — неожиданно согласиласьНаташка. — Ты знаешь, а мужик просто сногсшибательный. Сильный,мужественный. Таких мужиков сейчас единицы. За таким как за каменной стеной. Онзакроет тебя своей мощной грудью и заставит забыть о всех жизненных передрягахи трудностях. И работа у него интересная. Быть может, нашим судьбам по пути?

— Он же тебе сам сказал, что в жизни бывает все.

— Светка, а может, ему ты понравилась? Может, он потомуко мне не пошел, что глаз на тебя положил?

— Наташа, не говори ерунды.

Встав с кровати, я сунула ноги в мохнатые тапочки и накинуладомашний халат.

— Светка, а я тебе знаешь зачем позвонила?

— Зачем?

— Я тебя обрадовать хотела!

— Правда? Я уже не верю, что можно чему-то радоваться.В последнее время все вокруг меня в таких черных тонах, что просто не остаетсяместа для радости.

— И все же я хочу тебя обрадовать!

— Ну, давай радуй, — безразлично буркнула я изатянула пояс на халате как можно туже.

— Илья живой. Я звонила в больницу, и мне сказали, чтоего состояние немного улучшилось, так что есть подозрение на то, что он будетжить. Ты рада?

— Еще бы. Конечно, рада. Я всегда рада тому, что вком-то бьется и борется за место под солнцем жизнь.

— Мы сегодня к нему поедем?

— Да разве нас в реанимацию пустят?

— Для нас самое главное — отметиться и поставитьгалочку.

— Наташа, какая же ты все-таки циничная!

Так нельзя. Какая к черту галочка?! Как только ему будетлегче, обязательно съездим. А пока можно просто звонить и справляться о егоздоровье. Я ему сегодня еще на работу позвоню. Подниму всех на ноги.

— На работу? Зачем?

— Затем, чтобы в больнице знали, что у них не простойчеловек лежит, а очень даже обеспеченный.

Сама знаешь, как в наше время.

Не подмажешь — не подъедешь. Нужно, чтобы за ним уходхороший был. Пусть сотрудники денег в больницу привезут. Медикаментами, какимиНужно, его обеспечат. Тебе не нужно объяснять, ты прекрасно знаешь, как нынче вбольнице. Без денег отношение одно, а с деньгами совсем другое.