не было. Он отбросил ее в сторону в какой-то момент после того, как мы оказались в хижине.

События начала вечера всплывали у меня в голове, как бы подернутые легкой дымкой. Как будто я переживала их, находясь за запотевшим окном, и была лишь свидетелем, а не активным участником.

Женщина уставилась на него, наблюдая, как он приблизился ко мне и наклонился, чтобы коснуться своими губами моих. Это немного успокоило ту часть меня, которая испытывала искушение выразить протест и которая была настолько собственнической по отношению к нему, что мне хотелось дать ему пощечину за то, что он осмелился выйти полуголым и продемонстрировать некоторые части своего тела для любопытных с блудливыми глазами.

Отстранившись, он ухмыльнулся, как будто точно знал, о чем я подумала. Я потрясенно осознала, что он, возможно, не знает некоторые «ласковые» слова, которыми я могла бы его наградить в мыслях, но он знал, что я чувствую. Он знал, что я ревную, что меня поглотил собственнический инстинкт, потому что чувствовал это.

Он широко улыбнулся, встав у меня за спиной, обнял и положил подбородок мне на макушку.

– Поскольку она наследная принцесса двора Зимы, то, официально обращаясь к ней, нужно говорить «ваше высочество», – сказал он, откидывая мои волосы в сторону и наклоняясь, чтобы быстро поцеловать меня в шею.

Я вздрогнула и от прикосновения, и от бессердечного напоминания, что я больше не сама по себе.

– Мы не женаты, – сказала я, сглатывая комок в горле, пока Калдрис обходил деревенскую девушку.

Она покраснела, развернулась и уперлась рукой в стену, когда он опустил руки в воду и наклонился над чашей. Зачерпнув воды в пригоршню, он плеснул ее себе на кожу. Лицо было покрыто капельками, когда он перевел свой горячий взгляд на меня, взял маленькое сложенное на столе полотенце и вытерся им насухо.

– Разве? – спросил он, и дразнящая нотка в его голосе заставила меня затрястись от смеха.

Судя по тому, что он говорил, если я приму нашу парную связь, то будет некая церемония. Что-то, что ознаменовало бы, что мы приняли друг друга в качестве своих половин, предназначенных нам судьбой. И вот тогда я бы сочла, что мы поженились.

Я рассмеялась и уставилась на него. Смех прозвучал резко и был полон недоверия.

– Ничего подобного, ты, хрен с горы, – сказала я, скрестив руки на груди.

Девушка округлила глаза, уставившись на меня так, как будто я была полной дурой или просто очень смелой.

– Хм-хм, – промычала моя половина, направляясь в обход стола, чтобы снова сократить расстояние между нами.

Он взял меня за подбородок и уставился сверкающим взглядом своих голубых глаз.

– Тогда нам придется это исправить.

Все в нем теперь казалось больше: он выглядел более довольным и одновременно более воодушевленным из-за того шага, который мы сделали, чтобы закольцевать нашу связь.

Я занервничала, и мне захотелось захлопнуть свое метафорическое окно перед его носом, снова закрыться, но… я никак не могла заставить себя сделать это. Мне нравилось, что он есть у меня в голове, нравилось переживать вместе с ним все, что он чувствовал. Нравилось знать, какие эмоции его переполняют, и чувствовать то, как он видит меня. И если любовь к нему была ошибкой, а чувство целостности, благодаря пылающей между нами связи, было грехом, значит, мне больше никогда не захочется снова стать добродетельной.

– Сейчас наступает момент, когда, как мне кажется, было бы мудро оставить нас наедине, – сказал Калдрис и, изогнув бровь, повернулся к девушке, которая наблюдала за его представлением широко раскрытыми глазами.

Она выскочила из хижины, схватив дверь за ручку, и захлопнула ее за собой, спеша уйти. А я чуть не задохнулась от возмущения и ударила его ладонью по груди.

– Какой ты грубый наглец. Она была так любезна, принесла мне свежей воды для умывания. Мне нужно привести себя в порядок и причесаться, убрать с головы это птичье гнездо, которое ты мне устроил. И Пустота знает, что я не могу снова залезть в ванну, – сказала я, глядя на металлическую чашу.

Я сбилась со счета, сколько раз Калдрис погружал нас в воду, очищая мое тело от следов занятий любовью только для того, чтобы снова покрыть меня ими.

Я даже не хотела думать о том, что все это в том числе у меня на голове.

Может, мне стоит погрузиться в Черные Воды. Они наверняка чище.

– Они принесут тебе свежую воду для купания, если попросишь, – сказал он, усмехнувшись отвращению на моем лице при мысли об этом.

Я лишь наполовину осознавала, что происходило прошлой ночью, когда нам выделили на ночь хижину, нагрели воды в металлических ведрах на огне и наполнили ванну, пока пар не заполнил весь дом.

– Возможно, тебе и удобно, когда тебе прислуживают, а мне нет, – возразила я, высвобождая свой подбородок из его хватки.

Жители Черноводья уже сделали для меня гораздо больше, чем нужно, ошибочно полагая, что они в долгу передо мной за то, что я потушила пламя.

Меня пронзило чувство вины, ведь я знала, что это вообще не входило в мои намерения. Я просто… разозлилась.

Я устала от бесполезных и абсолютно бессмысленных смертей и, увидев мальчика, лежащего мертвым на мосту, убитого совершенно безо всякой причины и безвинно, просто слетела с катушек. Во мне вспыхнуло дикое желание выследить Стража Тумана, который зарубил его, и заплатить ему тем же, но медленно, очень медленно, и чтобы он смотрел и видел, как мой меч пронзает его самого.

– Эй, – сказал Калдрис, оттягивая момент, когда я взорвусь от гнева. – Пока мы не поймем, что происходит с темноглазым маленьким монстром, которого ты приютила внутри себя, думаю, будет лучше держать твою э-э-э… эмоциональную нестабильность под контролем.

– Ты только что назвал меня монстром? – спросила я, щурясь на его лицо. – Я почти уверена, что это ты ночью признался, что ты монстр.

Он пожал плечами, опустил руку, затем подошел к кровати и уселся на краю, наклонившись вперед. Широко расставив ноги и уперев локти в колени, он сцепил руки перед собой и уставился на меня с игривой ухмылкой на лице.

– И кто сказал, что мы оба не можем быть монстрами?

– Это не смешно! Мне нужно знать, как контролировать Виникулум, чтобы этого не повторилось. Я не… – Я сделала паузу, обдумывая признание.

Хотя он уже и должен был знать, как я к этому отношусь, но широкими мазками не передать всю картину ужаса, который я чувствую.

– Я вообще никак не контролировала ситуацию.

– Иди ко мне, детка, – сказал он, подзывая меня к себе, когда я заколебалась.

Отбросив неуверенность, я все же подошла. Когда я встала перед ним, он потянулся ко мне, схватил за бедра и вел меня, пока я не оседлала его и не села ему