не буду сомневаться в его мотивах. Я бы поняла, настоящей ли была любовь, которую он, по его словам, испытывает ко мне, или это была очередная выдумка – еще одна преувеличенная правда для достижения его собственных целей.

Я кивнула, встретившись взглядом с его ярко-голубыми глазами, которые сверкнули инеем, как первый снег, упавший за ресницами.

– Мне нужны слова, детка, – сказал он, прижавшись лбом к моему.

Он выдержал мой взгляд, наблюдая за тем, как я оцениваю последствия того, на что дам разрешение. Я могла справиться с болью, даже несмотря на то, что она грозила разорвать меня на части. Но упустить возможность понять его и разобраться, что наша связь значит для него, я не могла.

– Да, – согласилась я, выдав необходимое ему словесное разрешение.

Мое согласие, особенно на такое значительное событие, имело для него большое значение. Он не стал бы ломиться в мой разум силой.

Калдрис кивнул, слегка приподняв голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. Затем поднял руку, обхватил ладонью мою щеку, краем кисти коснулся моей метки фейри.

– Закрой глаза, – тихо пробормотал он, и я сделала, как он приказал.

Позволив ресницам сомкнуться, я сосредоточилась на успокаивающем ощущении его большого пальца, поглаживающего мне кожу. Он как будто звал, манил туда, где часть меня дремала, ожидая пробуждения.

– Я хочу, чтобы ты представила себе связь между нами. Что ты видишь? – спросил он мягким низким голосом.

Я заколебалась, скривив рот и чувствуя себя выставленной на обозрение, когда представила золотую нить судьбы.

– Это нить, словно пряденое золото, мерцающее в свете свечи, – сказала я, подняв руку так, словно могла дотронуться до нее.

Я дернула нить одним пальцем, и ее вибрация заставила мое сердце биться быстрее, сбивая ритм его ударов.

Калдрис судорожно вздохнул, отчего глаза у меня широко распахнулись. Он потрясенно уставился на меня, на мгновение прикоснувшись рукой к груди, прежде чем стряхнуть с себя то, что на него нашло.

– Держи глаза закрытыми, мин астерен, – сказал он, мягко улыбаясь, когда я снова закрыла глаза.

Однажды я спрошу, почему его так потрясло, когда я коснулась нити нашей связи. Однажды я возьму эту нить в руки и поиграю с ней, изучу и узнаю, как ее создали.

– Посмотри, доходит ли эта нить до тебя. Что-то блокирует нашу связь, что-то мешает мне проникнуть в тебя. Посмотри, что это может быть? – спросил он, и его мягкий бас почти усыпил меня.

Я отогнала усталость и начала вести пальцами по нитке. Душа внутри моего тела загудела, вибрация, вызванная моим прикосновением к нити, пульсировала во мне, пока я не достигла пальцем препятствия.

– Это мое окно, – сказала я, отпуская нить, чтобы протянуть дрожащие пальцы и коснуться треснувшего стекла в окне нашей хижины в Мистфеле.

– Твое окно? – спросил Калдрис с примесью замешательства в голосе, когда я постучала пальцем по щели.

– У меня дома. Даже тряпки все так же забиты в щели в дереве под оконным стеклом, – сказала я, и в моем голосе появился первый намек на смех.

Я и не подозревала, как сильно соскучилась по своей холодной полуразвалившейся спальне. Мне ужасно захотелось вернуться в те ночи, когда я лежала у очага, чтобы согреться, и крыша над головой не защищала меня от существ, которые звали меня в ночи.

– Раньше, когда я жила дома, я выбиралась через него и бродила в лесу по ночам.

Калдрис усмехнулся и наклонился, чтобы коснуться своим лбом моего.

– Конечно, мин астерен, – сказал он, уткнувшись своим носом в мой, по щеке у меня прокатилось его дыхание с запахом грушанки. – Открой окно, Эстрелла. На этот раз я хочу, чтобы ты впустила кое-кого. Мне нужно, чтобы ты открыла окно и впустила меня.

В стыке между двумя оконными стеклами мерцала золотая нить, зажатая деревянными рамами стекол чуть ниже защелки. Открыть окно не должно было составить труда, но я не могла оторвать пальцы от трещины, на которую жаловался мой отец, когда устанавливал его в доме.

Та самая трещина, благодаря которой мы вообще смогли позволить себе окно. Отец получил его в качестве платы за свою работу от одного из более богатых селян. Тот отдал ему материалы, которые намеревался выбросить.

Открыв окно Калдрису, позволив ему войти в мое личное пространство, где я приклоняла голову по ночам, не опасаясь осуждения со стороны окружающих меня людей, я почувствовала, что открываюсь для новой жизни.

Перехожу к новой главе.

– Открой окно, Эстрелла, – сказал Калдрис мягким увещевающим голосом.

Я переместила пальцы к защелке и к золотой нити, которая, казалось, качалась на ветру за окном, уходя в ночную тьму. Звала меня. Призывала проникнуть в самые темные части себя.

Я открыла защелку. Она скрипнула, повиснув на петлях, когда откинулась на другую сторону. Но ничего не произошло, и я с удивлением уставилась на все еще закрытое окно. Но уже через мгновение внутрь ворвался внезапный порыв зимнего ветра, распахнув окно и забросив внутрь горсть инея.

Ветер ударил меня в грудь, проник внутрь, и в голове у меня возникли картинки зимы и снега, падающего с ночного неба. Не было ничего – только пронзительный холод, ничего – только удары влажного ветра по коже.

При следующем вздохе появилось еще одно видение: ко мне двигалась затененная фигура. В лунном свете блестели серебристые волосы, на скрытом тенью лице светились голубые глаза.

– Открой глаза, мин астерен, – сказал Калдрис, отвлекая меня от образов, плавающих в моей голове.

Я медленно открыла глаза, страшась того, что могу увидеть. Когда они встретились с его голубыми глазами, в которых бушевала буря, у меня перехватило дыхание.

Мое сознание наполнилось им так внезапно, что я не знала, что есть я, а что – он. Спина у меня выгнулась, я оторвалась от кровати. Он взял меня за руки и нежно прижал их рядом с моей головой, а потом наклонился, прижался ртом к шее и провел языком по моей метке – знаку его собственности.

Душа у меня была полна до краев. Его сознание прижималось к моему, когда он вытягивал боль из моего тела и впитывал своим. Эту пустоту внутри меня не было видно вообще. Она была настолько полна, что я не могла понять, смогу ли я когда-нибудь вернуться к этой пустоте, когда все закончится. Если мне вдруг захочется.

Я была полной – целой всего несколько мгновений.

– Кэлум, – пробормотала я.

Голос мой прозвучал сдавленно, пока я пробивалась сквозь волны исходивших от него эмоций: любовь, гордость, удовлетворение.

Любовь.

Боги, любовь казалась бесконечной, как будто она будет продолжаться вечность и ничто и никогда ее не согнет и не сломает. Он оторвал лицо от моей шеи, убрав прядь волос с моей щеки. Лоб у него хмурился от боли, которую он выкачивал из меня, принимая и