доверие, словно какая-то магия жила в его глазах. Само его присутствие вызывало облегчение, и каким бы неприятным вкусом не обладало лекарство, предложенное им, я старалась не морщиться, пытаясь его проглотить, как будто беспокоилась о собственной репутации. Мне хотелось быть сильной в его глазах, несмотря на невыносимую слабость. И я радовалась, как ребенок, когда он одобрительно смотрел на меня, обещая скорое выздоровление, если я проглочу очередной горький коктейль из лекарственных трав.

Я очень привязалась к нему за время болезни, даже не знаю почему. У меня никогда не было старшего и заботливого брата, но в моем сердце всегда оставалось место для него. Думаю, сэр Раэн каким-то образом занял свободную нишу, не подозревая об этом, но мои чувства к нему однажды подвели меня…

Спустя несколько дней после моего выздоровления, милорд представил мне сэра Эн Ан Жи, на которого возложил официальные обязанности моего Хранителя — человека, отвечающего за мою безопасность собственной жизнью. Мы легко и почти сразу же перешли с ним на ты, и я назвала его Анжеем во многом благодаря тому, что его сходство с доктором Раэном было просто поразительным.

Мы так часто пытаемся выдать желаемое за действительное, что находим друзей там, где их никогда не было. Возможно, так происходит потому, что большинство людей следует одному правилу: «Поступай с другими так, как с собой!». И мы слишком часто ошибаемся, ошибаемся и снова ошибаемся, но продолжаем верить людям, которые нам понравились, особенно с первого взгляда.

Вместе с тем, разочарование таится за каждым углом, поджидает нас в самый неожиданный момент, и все заканчивается, как обычно: предательством, разочарованием и гибелью самых прекрасных надежд. Неправда, что в наших глазах таится душа и ее можно разглядеть, лишь заглянув в них. Я увидела выразительные глаза человека, которому доверили мою безопасность, и я поверила им, не задумываясь. И я ошиблась в своем доверии.

Анжей исполнил приказ милорда и чуть не убил меня, но он точно уничтожил ту часть моей души, где жила любовь к нему, как к старшему брату. Моя привязанность к Анжею очень сильно отличалась от тех чувств, что я испытывала к принцу Дэниэлю, официально объявившему меня своей сестрой, равной ему по статусу. Рядом с Дэниэлем я терялась, словно смирение овладевало моей душой, наполняя ее искренним почтением. Дэниэль был принцем из рода небожителей, которому я верила беспрекословно, а мой Хранитель — земным человеком из плоти и крови, которому я доверяла, как брату. Я не была равной принцу Дэниэю и потому старалась изо всех сил не разочаровать его, но я была равной Анжею, ибо с ним я могла ощущать себя слабой и не бояться этих чувств.

Анжей лишил меня не только любви и привязанности к нему. Я слишком дорого заплатила за свою доверчивость, потому что забыла, что Анжей не просто мой Хранитель, а воин милорда, преданный ему, готовый пожертвовать собственной жизнью во имя спасения моей жизни, но не своей честью, ибо его честь служила милорду.

Когда Анжей ранил меня, я увидела, как его глаза потемнели от боли, но я до сих пор пытаюсь понять, чья это боль — моя или его? И если моя, то как она могла отразиться в его глазах и почему он бросил умирать меня под ночными звездами, зная, что я еще жива? А если боль была его, то простился ли он со мною или надеялся на мое спасение, оставляя живой?

Я забегаю вперед и теряю нить рассуждений и последовательность воспоминаний. Но я не виновата в том, что месяцы, проведенные у Магистра, показались мне очень долгими, а события тех дней яркими, но отрывочными. Они всплывают в моей памяти лишь нечеткими картинами отдельных воспоминаний.

Я помню, как Магистр беседовал со мной о моей безопасности, представляя Анжея. Помню, как часто я и Анжей покидали замок, чтобы осмотреть окрестности. Помню наш разговор о долге и о том, в чем он заключается.

Я снова вижу, как наши кони неторопливо идут по зеленой траве, а солнце печет, оставляя следы загара на обнаженных руках и плечах. И Анжей спрашивает меня о том, как долго я буду гостить в замке милорда. И я отвечаю ему, что это не зависит от моего желания. Чувство долга и ответственность заставляют меня оставаться в стенах замка и мне неизвестно, когда милорд посчитает исполненным этот долг.

Глядя на Анжея, я думала о том, что ответственность является неотъемлемой частью меня самой. И я сказала ему, что это тяготит меня, ибо ответственность всю жизнь диктовала мне свои условия, и я следовала им, не в силах себя изменить. Я сказала ему, что мы не свободны в своих желаниях и подчиненны долгу, который порой призывает нас в самый неожиданный момент. И Анжей дополнил мои слова, отметив, что долг — это не только ответственность, но и служение. Его долг, как Хранителя, означал служение мне и был равен ответственности за мою безопасность. Он сказал, что Хранитель всегда умирает раньше того, чью жизнь призван оберегать.

Я помню его слова и мне хочется верить в то, что его долг и ответственность не означали слепое повиновение милорду. Мне хочется верить в то, что я выжила, потому что Анжей не мог позволить умереть мне раньше него…

Почему-то милорд никогда не пытался сопровождать меня в моих маленьких путешествиях по его стране. Он всегда выделял мне охрану, продолжая заниматься своими делами, и подолгу отсутствовал в замке, не обременяя меня причинами своего отсутствия. И все же в какой-то момент он решил уделить мне свое внимание, занявшись моим обучением фехтованию и владению холодным оружием.

Однажды он привел меня в большой и достаточно просторный зал на первом этаже северного крыла замка, построенного уже после войны. Зал показался мне необычайно светлым для своих размеров, пока я не поняла, что при его строительстве архитектор расположил огромные зеркала и окна в такой последовательности, что солнечный свет не только проникал в окна, но и отражался от зеркал, дополнительно освещая все видимое пространство.

Белые каменные стены зала казались неровными, но изображенные на них картины поединков между воинами в боевых доспехах, сглаживали этот эффект. Вдоль одной из стен висело большое полотно, на котором была изображена битва при городе Кэ Аллине — самая первая серьезная осада в начавшейся войне, поглотившей в итоге Элидию. Вдоль другой стены на специальных опорах и стеллажах лежало, висело и стояло разнообразное оружие, используемое в этом мире, —