Надо все время быть начеку, стоит шлангу наклониться, и в него тут же попадает вода. Одной рукой удерживать примыкающую к мундштуку часть, другой стараться придать шлангу более или менее вертикальное положение. Вроде бы стало темнее… или показалось? Неужели вода опять прибывает? Тогда ему конец. Тогда через несколько минут он захлебнется и перестанет существовать.

И по силам ли ему такая задача? Что он хочет – посоперничать в терпении и выносливости с вечной и неживой природой?

Только бы не эта боль! – мысленно взмолился он в который раз и мысленно же вслушался в эту мольбу. Только бы не эта боль. Челюсти сведены судорогой, держать мундштук все труднее и труднее. Зубы начали выбивать дробь, тело сотрясал озноб… и в конце этой пытки мундштук выскользнул изо рта, как сосок из крошечной пасти новорожденного щенка.

Последнее, что он сделал, – схватился за руль. Сел в кресло, инстинктивно нащупал педали газа и сцепления. Почему-то это принесло облегчение. Ему представилось сытое урчание стартера, ровный и мощный гул безотказно заведшегося двигателя. Последняя поездка… и, конечно же, лимузин сдвинулся с места. Кто бы сомневался! Он и “сааб”, “сааб” и он, Адольф Павваль, – единое целое. Как всегда. Их уже не разделить. Сердце – могучий турбодвигатель, клапаны сердца – клапаны мотора, вместо крови – бензин, вместо лба – отлитое по спецзаказу ветровое стекло. Долой мутную жижу за окном, долой непроглядную тьму – к свету. Могучий снаряд, летящий к сияющему лику Бога. Он почувствовал это с каждым мигом усиливающееся сияние, почувствовал приближающуюся неземную красоту и вечный, обволакивающий покой.

Но инстинкт оказался сильнее. Адольф отпустил руль и задергался в поисках мундштука – тот куда-то ускользнул. Нашел, лихорадочно сунул в щель потолочного люка и попытался продуть.

Ничего не вышло, в легких просто-напросто не оказалось достаточно воздуха. Как мог, преодолевая сопротивление воды, ударил себя кулаком в грудь. По-видимому, где-то там, в путанице бронхов и альвеол, все же оставался пусть небольшой, но все же резерв воздуха. Он выдул из шланга остатки воды и жадно, с протяжным хрипом, вдохнул живительный кислород.

Приступ паники удалось унять не сразу. Вдох ртом, выдох в воду, носом. Вдох ртом, выдох носом.

Стало светлее… или показалось?

И опять судорога свела челюсти, и опять он выронил мундштук, и опять чудовищным усилием воли поймал, стиснул зубами.

Вдох ртом, выдох носом.

Нет… ему не уцелеть. Он физически ощущал, как кровь замедляет бег по сосудам, и больше всего ему хотелось спать.

Хватит…

Нет. Еще несколько секунд. И еще, и еще. Секунды тоже становились длиннее и невыносимее.

Время остановилось.

Он открыл глаза, посмотрел на боковое стекло и не поверил глазам.

Он увидел линию. Плавно изгибающуюся линию.

Она нашла палку. Лежала в канаве, деревянная, занозистая, посеревшая от старости. Метра полтора, заостренный конец темный от гнили. И выцветшая надпись черной тушью: PL 763-E. Землемерная вешка, торчала в углу какого-нибудь дачного участка.

А теперь постукивала по асфальту, как твердый каблучок-шпилька, и София Пеллебру опиралась на импровизированный костыль, морщась от боли в правом колене. Что ж… и на том спасибо: с палкой длина шага увеличилась сантиметров на пятнадцать. Все равно очень медленно, как муха в киселе, но все-таки приближалась к цели.

За поворотом увидела – что-то лежит на асфальте, сначала показалось, сбитый олень. Но нет, всего лишь автомобильная покрышка. А чуть подальше сугробы стеклянных осколков, хаотичное нагромождение сверкающего разноцветным лаком металла. Пять изуродованных легковых машин. Наверняка столкновение произошло на большой скорости, невозможно понять, где кончается один разбитый автомобиль и где начинается другой. И ни одного человека. Тишина. Открытые и отломанные дверцы… правда, вон там, на разбитом стекле, брызги крови.

Она издалека заметила на водительском сиденье одной из машин дорожную аптечку. Порылась, достала бинт и туго обмотала колено поверх брюк. Стало заметно лучше. Все равно больно, но она уже могла опереться на поврежденную ногу.

На заднем сиденье чья-то сумка. Туалетная бумага, хлеб… литровый пакет йогурта. Трясущимися руками открутила пластмассовую пробку и сделала несколько жадных глотков. Что тут еще? Лук-порей, паприка, антрекот в вакуумной упаковке. Прокладки, щетка для мытья посуды, даже две – одна уже насажена на ручку, вторая запасная. И вот оно: плитка горького восьмидесятишестипроцентного шоколада. Отломила пару квадратиков, остальное сунула в карман плаща. И допила йогурт – только выдавив последние капли, почувствовала вкус черешни.

Постояла немного с закрытыми глазами, выкинула пустой пакет и двинулась дальше.

Странно, но тревога слегка унялась. Вернее, тревога осталась, но София сообразила: ее действия за последние часы иначе, чем паникой, не объяснить. Типичная паника. И, как ни странно, голод. Чтобы подрос уровень сахара в крови и отступила головная боль, потребовались всего лишь пакет йогурта и шоколадка. Но главная проблема осталась: она двигалась слишком медленно. Посмотрела на часы – так и есть. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она села в машину в Люлео. В таком темпе раньше чем через еще пару часов до дома не добраться. Успеет ли? Тревожно вгляделась вверх по течению реки, прислушалась – пока вроде бы все спокойно.

Показались первые дома Виттъерва. Она попыталась ускорить шаг. Чертов посох… кровавые мозоли натерла. Обмотать ладонь рукавом плаща не получалось, рукав все время соскальзывал. А колено… колено после временного облегчения от тугой повязки болело все сильней. Каждый шаг – как удар током. Больничный лист. Самое малое – неделя. Карлос будет прыгать от ярости.

Поселок будто вымер. Дома, судя по всему, пустые, ни одной машины во дворах, никаких играющих детей. Нет… все же кто-то есть. Внезапно открылась дверь и появилась пожилая женщина в накидке от дождя, с маленьким терьером на поводке. Собачка, завидев Софию, встала на задние лапки и начала тявкать.

– Послушайте! – София помахала рукой.

– Да? – Женщина приоткинула капюшон и попыталась угомонить песика.

– Если вы подбросите меня, буду очень благодарна.

– А я никуда не собираюсь.

– Вы же слышали? По радио?..

– Никуда не собираюсь.

– А наводнение?

– Сюда не достанет, – уверенно сказала женщина.

София пожала плечами:

– Что ж… поступайте как знаете.

– Вы же и сами понимаете, сюда не достанет. Дом стоит довольно высоко.

София внимательно посмотрела на реку.

– Может, и не достанет. И в самом деле – довольно высоко.

– Не “может”, а точно!