— Бывшая реольская засада, — повёл рукой, жестом очерчивая ближайшие заросли. — Где-то половину я уничтожил, включая одного идара, тоже в ранге гаэкуджи. Остальные, включая адепта, сбежали.

Прайм опустил взгляд и покачал головой:

— Впервые я вижу такого адепта. У тебя точно ранг всего лишь Возвышенный плетущий? С прошлым идаром я думал, что ты ударил первым и в спину, но потом сходил, глянул, там была настоящая схватка, а ты обошёлся всего лишь небольшой раной, в этот раз, вообще, цел.

Я хохотнул, протянул ему реольский жетон и ответил правду:

— Поверь, Прайм, тебе лучше не знать, что и как со мной.

— Вообще-то, один из гонганов армии — мой дядя, — многозначительно заметил Прайм. — Я всё равно, как глава обоза, буду делать ему доклад. И про тебя расскажу и спрошу сам. Чего ты на пустом месте тайны разводишь, Лиал?

Я хмыкнул. Сомневаюсь, что у гонгана есть время принимать доклады от каждого из обозов. Что там рассказывал о них хёнбен крепости на Динадо? Два обоза в десятицу? Шесть докладов в месяц? Ну, может, и принимает, следит. Пожав плечами, негромко спросил:

— А ты про убийц из Дома Миус слышал?

— Слышал. Они немало крови портят нападением на главный лагерь, а что?

Не понял. Ладно.

— А про Потрошителей Ариды слышал?

— Слышал, но они здесь при чём? Королевство Арида далеко.

Я уже с ухмылкой спросил:

— А как думаешь, у нас в Скеро таких убийц нет, племянник гонгана?

— Да, может, и есть, — равнодушно пожал плечами Прайм. — Про Кровавых раньше… — до него, наконец, дошло, сглотнув, он переспросил. — Так ты…

А я с удовольствием повторил:

— Поверь, Прайм, тебе лучше не знать, что и как со мной.

— П-понял. Но д-дя… Но гонгану мне всё р-равно придётся всё доложить.

— Так я и не против. Ладно, — я встал, отряхнул одеяние. — Я двину дальше. Сделаю круг вокруг обоза, чтобы убедиться, что реольцы не вернулись и двину дальше. Не возитесь долго с мертвецами, Прайм.

— Х-хорошо.

Я не успел сделать и десятка шагов, как Молак укоризненно прогудел:

— Господин, ну и зачем вы это сделали? Зачем…

Я отмахнулся:

— Замолчи, ради Ребела. Дай немного развлечься. Стоит мне добраться до Вира, как моя вольная жизнь закончится.

Я даже не представлял, как окажусь прав.

Глава 17

Хённам, старший воин в очень и очень неплохой броне опустил письмо из Академии и спросил:

— И что?

Я сжал губы, удерживая за зубами злые слова. Чтоб твоё имя дети забыли! Вот к чему повторять недавнюю сцену из крепости на реке Динадо? Хённамы что, сговорились по всей армии?

Заставил себя досчитать до десяти и только тогда заговорил:

— Что значит «и что»? Я направлен от Академии к её главе — Виру. Пропусти меня, хённам и скажи, где его искать.

У него чуть дрогнул уголок губ:

— А я поставлен тут стражем. Какое мне дело до ваших бумаг, ваша милость? Идите к моему командиру, если он даст приказ вас пропустить, то я и пропущу. Иначе не имею права.

Ограк хмыкнул:

— А он хорош. В меру невежлив, прикрываясь своим положением и командиром, но грани не переходит.

Я даже не глянул в его сторону. Нашёл чему радоваться, советник.

Мне пришлось пройти цепочку от хённама до целого хоу. Гаэкуджа, хёнбен и, наконец, хоу с его алой бляхой на поясе.

Лагерь армии оказался разделён на четыре кольца и у каждого была своя стража и свои старшие. И это мне ещё повезло, что первое, самое большое и лёгкое я преодолел с обозом. Для его стражей хватило и того, что мы не реольцы.

А вот последнему, хоу из Великого дома Дигно даже того, что у меня письмо заместителя главы Академии к самому главе и этот самый глава сидит в шатре за его спиной — не хватило. Вернее, хватило, но не сразу, лишь к ночи, потратив, считай половину дня, я всё же получил доступ к самым важным шатрам лагеря — к шатрам владетелей, советников, куккунов, гонганов и прочих. Повезло, что мне не надо было попасть в шатёр самого короля.

Подозреваю, там бы нашлось ещё одно кольцо стражи, да ещё злее и въедливее, чем все четыре предыдущих.

Здесь же — пустота.

Ни стражи у шатра Вира, ни деревяшки, в которую можно было постучать.

Я пожал плечами и громко откашлялся:

— Кг-ха, кг-ха!

Тишина. Даже мой слух, который гораздо лучше, чему у простолюдинов, и лучше, чем у большей части идаров, подводит. Ни единого шороха, даже нет звука дыхания. Вот только я знаю, что глава Вир в шатре. Я снова пожал плечами и громко объявил:

— Глава Вир, ученик Академии Лиал из Малого Дома Денудо прибыл, чтобы завершить условия договора.

В полной тишине вдруг раздался приглушённый полотном шатра голос:

— Раз прибыл, то входи.

Я тихо выдохнул и потянул тонкий ремешок, который стягивал полотнище входа, а затем, пригнувшись, нырнул в открывшуюся дыру.

Я меньше волновался, прыгая навстречу умениям реольских Паладинов.

Вир обнаружился на лежаке у дальней части шатра. Полулежал как ни в чём не бывало на груде подушек, черкая угольной палочкой в потрёпанной и старой даже на вид книге.

Сабио Атриос, заметь за мной такое пренебрежение к древности, устроил бы мне головомойку, но думаю, то, что редкость и драгоценность для Малого дома, для главы Академии Вира не более чем хлам.

Опомнившись от неуместных размышлений, я склонился:

— Ученик Академии приветствует главу. У меня к вам письмо от учителя Закия.

Вир шевельнулся, опуская ноги на застеленный ковром пол шатра, и вытянул руку:

— Так давай его сюда.

Тихо хрустнула печать на закрытой части письма, которую не посмел вскрыть и хоу, Вир растянул губы в лёгкой улыбке, скользя глазами по строкам.

Закончив, отложил письмо на столик в изголовье, поднял взгляд на меня:

— На месяц раньше отведённого тебе срока. Похвально. У меня для тебя две новости, одна хорошая, вторая не очень. Первая заключается в том, что благодаря твоему усердию у тебя теперь больше времени на то, чтобы выполнить условия нашего договора. Вторая, та новость, что похуже, заключается в том, что этого времени у тебя чуть больше полутора месяцев, но меньше двух.

Из меня словно воздух выбило. Молак, который до этого молча висел у правого плеча, быстро проговорил:

— Время, господин. Это нарушение. Договор был заключён на шесть месяцев.

Не так я представлял себе этот разговор. Клятый Вир, чтобы его Ребел к себе прибрал, пусть бы вместе дремали в забвении вечность. Я собрал разбегающиеся мысли в кучу, возразил:

— По договору у меня шесть месяцев и впереди ещё три, но