Адам смотрел на нее так, что обжигал взглядом. Он с трудом проглотил комок и, сознавая, что голос может стать совсем непослушным, молча обхватил Хельвен за талию и приблизился ртом к ее губам. Первый поцелуй получился долгим и нежным, за ним последовал такой же второй. Но третий стал более глубоким, и испытанное возбуждение толкнуло обоих ближе к кровати. Однако они не спешили, ибо теперь Хельвен не испытывала желания ускорить ход событий, а у Адама ушло в прошлое стремление побыстрее овладеть тем, что он не мог считать своим.

Оторвавшись от губ Хельвен, Адам словно впервые обратил внимание, как прекрасны ее полузакрытые глаза, мочки ушей и мягкая нежная впадина в месте соединения ключиц. Он стал распускать ее косы и легонько перебирать волосы, показавшиеся струящимся ручейком прохладного пламени. Затем Адам снял с жены верхнее платье, повернул ее и принялся развязывать шнурки туго затянутой нижней туники, любуясь сказочной белизной ее шеи, мелькающей между прядями пышной медно-золотистой копны волос. Хельвен возбужденно вздохнула, изгибая шею от его прикосновений.

Адам проглотил наполнившую рот слюну, вызванную обжигающе-острым импульсом желания, и попытался отвлечься от любовных фантазий. Он сосредоточился на завязках, управиться с которыми для него оказалось совсем не простым делом, так что он не раз чертыхнулся про себя. Когда же все шнурочки оказались развязанными, и тунику удалось снять, Хельвен предстала перед ним в одной короткой рубашечке, и проникавший сквозь тонкую ткань свет хорошо очерчивал линии ее тела. Хельвен повернулась и обхватила мужа за шею. Ее удивительные очертания тела вдруг оказались тесно прижавшимися к его телу, и две половинки вновь стали единым целым.

На мгновение Адам едва не уступил своему неистовому желанию, однако отвлек себя мыслями об упражнениях с копьем и щитом на столбе. Если мчаться слишком быстро, легко затратить всю энергию, и тогда вполне можно закончить дело лежащим на земле тренировочного двора. Важнее всего не утратить равновесия и верно рассчитать время, не позабыв и о контроле за своим копьем. Последнее сравнение, нескромное, но весьма уместное, вызвало в Адаме волну молчаливого смеха, напряжение спало. Все еще заставляя себя думать о тренировочных проблемах, он взял жену на руки и бережно понес к постели.

Хельвен тихо вскрикнула, когда пальцы Адама стали осторожно поглаживать по округлости ее груди, ласково сжимая их в направлении сосков, отчего те набухли и затвердели. Адам покрыл кожу Хельвен вокруг горла ожерельем торопливых и нежных поцелуев. Второе ожерелье легло чуть пониже, а третье проходило через ложбинку между грудями. Голова Адама скользнула вбок, Хельвен ощутила влажный горячий язык, касающийся ее соска, и тело пронизала сладостная волна. Она с силой прижалась к Адаму, в то время как он поцелуями прокладывал обратный путь к ее шее, завершив это движение в точке, где бился пульс. Сердца стучали в унисон друг другу, и Адам снова вспомнил о быстром топоте копыт, когда конь галопом мчит седока сквозь клубы пыли к столбу на дальнем конце тренировочного двора.

Хельвен изогнулась всем телом и стала тереться о разгоряченное набухшее древко мужа. Адам издал стон и зажмурил глаза, лихорадочно вспоминая порядок упражнений на тренировочном дворе. Только не торопиться, сдержать невыносимую жажду быстроты… Тело Хельвен раскрылось перед ним, как воздух расступается перед стремительным полетом брошенного сильной рукой копья. Адам чувствовал, как пальцы Хельвен крепко впиваются в кожу, как жаркие податливые бедра охотно отвечают его движениям, а шелковисто-гладкая кожа ласково обволакивает тело. Каждое новое движение, каждый бросок вперед уверенно приближал Адама к красной мишени в центре щита.

Хельвен мотала головой из стороны в сторону, и не удивительно, что прядь ее волос оказалась во рту Адама. Это на миг отвлекло его внимание, он замедлил темп своего наступления. Послышался невнятный возглас неудовольствия, и в тот же миг женское тело еще крепче прижалось к нему. Теперь ногти Хельвен по-настоящему больно вонзились в кожу. Хватанув ртом воздух, Адам возобновил свои движения с новой силой. Все мыслимые чувства и ощущения постепенно сосредоточились в одном месте, где жар неизбежного взрыва накалялся с каждой секундой. Хельвен все выше поднималась под ним, одержимая неистовой силой любви, когда внезапно замерла. Раскрыв глаза, она встретилась с ним взглядом, исцелованные губы приоткрылись, и Адам услышал рвущийся из горла Хельвен сдавленный крик. Одновременно она сильно выгнулась под ним, ни на мгновение не отрываясь от его тела, и для Адама настал миг вершины блаженства. Теперь уже он изогнулся всей спиной, а копье, вонзившееся, наконец, в самую сердцевину мишени, надломилось и стало раскалываться на множество осколков.

Когда Адам опомнился, первое, что он почувствовал, были губы Хельвен, прижавшиеся к плечу, и покрывающие его легкими поцелуями. Их тела вспотели и липли друг к другу. Адам явственно ощущал боль от царапин, оставленных пальчиками Хельвен. Она издавала довольные мурлыкающие звуки, словно сытая кошечка.

— Как это было восхитительно, — прошептала Хельвен на одном дыхании и сверкнула в сторону Адама ярким зеленовато-голубым взглядом, в котором одновременно читались пресыщение и жажда повторения. Адам поцеловал задранный кончик ее носа и легонько укусил за губу. Ему не хотелось, чтобы наступал конец минутам наивысшего счастья и нежности, испытанным только что, и просто не верилось, что такое может повториться.

— Всего лишь восхитительно? — теперь он ласкал Хельвен, не опасаясь преждевременной вспышки желания.

— Не хотелось бы, чтобы от гордости твоя голова разбухла в такой же пропорции, как некоторые другие места, — парировала Хельвен.

— А я как раз не голову имел в виду, — молниеносно подхватил шутку Адам. Засмеявшись, он вдруг вскрикнул и соскочил с нее с ловкостью ярмарочного воришки, так как острые ногти вновь вонзились в кожу, на этот раз в ягодицы. — Настоящая лиса, — жалобно протянул Адам и погасил возможное недовольство жены улыбкой, перешедшей в новый поцелуй.

Хельвен охотно ответила тем же. Ее руки опустились вниз по его плечам и задержались на золотистом островке волос на груди. Наконец, с неподдельным сожалением во вздохе, Хельвен оторвалась от мужа.

— Твое письмо останется ненаписанным, верно? — Повернув голову, она стала искать свою нижнюю рубашку.

— Тебе стоит побывать в ванне, прежде чем пойдешь к деду, — Адам улыбался, оглядывая тело жены с головы до ног. — Пожалуй, я и впрямь не гожусь для написания писем, но любовью, кажется, разрисовал все твое тело.

Хельвен проследила за его взглядом и ужаснулась. Грудь, и живот, и ноги были хаотически разукрашены чернильными пятнами и полосами, попавшими на ее тело вместе с потом с рук Адама. Однако Хельвен тут же рассмеялась:

— Я оценила твои способности к работе пером и полагаю, что это любовное письмо окажется для нас единственным. Даже жалко смывать.

Адам шутливо хлопнул ее по мягкому месту.

— Плутовка! — воскликнул он. — Никакое это не любовное письмо. — Он протянул руку к сосуду с вином.

— Почему нет? А что же это такое?