– Не знаю, – Артист принялся катать измятую сигаретную пачку по столу. – Всегда так было. Ты вот что, парень… Приходи завтра на пустырь к чёрным берёзам. Побеседуем подробнее о Зоне. Чувствую, тебе такой разговор нужен.

Странный диалог в странном месте, на границе величайшей тайны человечества. Если до встречи с Артистом Саша был уверен, что смысл существования – слушать разговоры подвыпивших сталкеров, следить за камерами наблюдения и доставлять корреспонденцию в ожидании прихода Стеценко, то теперь ему предложили другой путь. Что, если взять автомат и уйти в Зону? Отец сказал бы, узнав о таком решении: «Идиот! Куда ты суёшь свою голову?», мама расплакалась бы, а сестра… «Да мне насрать», – вспомнился Саше её подростковый, писклявый голос. А потом, раз за разом, в мозгу звучал голос Артиста: «Даже голову поднять боятся». Он не боялся, потому утром оказался в условленном месте, на заросшем бурьяном пустыре. Здесь, на южной окраине города, откуда прекрасно просматривались четырёхполосная автострада и бетонная стена с караульными вышками, рос жженый березняк. Говорили, что однажды во время прорыва в берёзовую рощу забежали то ли сталкеры, то ли мутанты. Тогда вояки вызвали «вертушку», и рощу перепахали несколькими точно пущенными ракетами.

– Вот нисколько не сомневался, что ты придёшь, – улыбнулся Артист при виде Саши. – Столько народу в баре, но за последнее время ты – единственный, кто согласился испытать себя Зоной… С годами, знаешь ли, появляется потребность передать своё мастерство другим. Не тупому быдлу, лезущему через Рубеж, чтобы на бутылку заработать, не идиотам, которые гибнут у каждой аномалии, а тому, у кого взгляд, как у меня…

– Я не знаю, хочу ли в Зону… – честно признался парень. Какой у него был взгляд? Что прочёл в этом взгляде Артист?

– Хочешь, Спам. В Зону, – Артист усмехнулся. – А Зона хочет в тебя. Поселится внутри, и не вытравишь потом…

Потянулись дни, недели, месяцы кропотливой подготовки. Дождливыми августовскими вечерами Артист и Спам сидели в доме сталкера на окраине Надеждинска, чистили оружие. Артист экзаменовал ученика, задавая вопросы о группировках Зоны и аномалиях.

– А этой книгой про Зону, которую Шаров написал, задницу подотри, – зло парировал сталкер вопрос Воронова о «полезной литературе».

В середине сентября Спама уволили из бара. Он повздорил с одним из посетителей, и если весной снёс бы оскорбительное «Эй, рыгота!» и постарался бы избежать конфликта, то осенью он уже был готов бить в ответ. От прежнего застенчивого паренька Саши в нём, конечно, осталось многое, но навыки, приобретённые в спарринге с Артистом, требовали выхода.

Пьянчуга, назвавший его «рыготой», получил пару хлёстких ударов, а Саша – пинок под задницу от хозяина бара.

– Ты – молодец, – говорил ему Ромов, – я бы смолчал.

Наверное, именно в этот момент случилось то, от чего Артист предостерегал молодого подмастерья – Саша слишком высоко задрал нос. Он уже чувствовал себя сталкером. Трижды они с Артистом совершали вылазки в Зону, забредали на территорию АТП «Труженик» и однажды участвовали в перестрелке с бандитами. После того ночного «боя» Воронов неделю ходил по Надеждинску – грудь колесом.

– Ерунда это, а не бой, – по обыкновению лукаво прищурившись, сломал Артист крылья пафосу. – Темно, холодно, как в заднице у Деда Мороза. Ничего не видно. Мы ни разу не попали, и они – тоже. Попугали друг друга, и всё.

Но холодок оружия в руках и запах пороха пьянили. Саша, коего посетители бара уже называли Спамом, мог зайти в заведение и заявить:

– Выпьем за Зону, кормилицу нашу.

Разумеется, это случалось в отсутствие Артиста и других матёрых сталкеров, которых Воронов научился безошибочно находить в пьяной толпе, отличать по взгляду и не выпускать из виду. Всё как учил Артист. В остальное время он был простым работягой в грузовом терминале Надеждинска.

Двоих новеньких посетителей Спам заприметил сразу же. Они заняли его привычный стол, за который Ром, по дружеской просьбе, никого не сажал. Оба – высокие, крепкие, одетые в серый камуфляж. С ними – алкаш, назвавший Спама «рыготой». Он что-то шептал на ухо то одному, то другому сталкеру и бросал короткие, злобные взгляды на своего недавнего обидчика.

– Ты бы поаккуратнее с этими, – кивнул на угловой столик Денис, когда Саша подошёл к барной стойке. – Это какие-то знакомцы хозяина.

– Да я уже понял… Эта псина поломанная на меня настучала, наверное.

Ромов пожал плечами, дескать, может, и он, а может, и нет. Кто ж разберёт?

Воронов нарочно устроился за столиком напротив пугающей компании. Заказал пиво, и когда напуганный Ромов принёс кружку, прошипел в самое ухо бармену:

– Не ссы, братан, они в баре беспределить не будут.

А поджилки тряслись. Ох, как тряслись. Саша пил пиво нарочито мелкими, долгими глотками, а зубы стучали о стеклянную кромку. Казалось, через его тело пропустили электроразряд, но он должен был показать, что не испугался. На второй кружке Воронов потерял из виду хлыща со сломанным носом. За столом напротив остались лишь двое в камуфляже. Они пили дорогой коньяк, а тот, что сидел ближе, пару раз помахал Воронову.

Оставив недопитое пиво на столе, Саша двинулся к туалету. Его пошатывало. Казалось, мизер впитавшегося в кровь алкоголя опьянил его в мгновение ока. Зайдя в отдельную кабинку, парень принялся шарить по карманам. Нащупал небольшой складной нож. Успеет ли он в случае нападения достать китайскую безделицу из кармана? Не успеет.

Дверь туалета хлопнула, совсем рядом послышались голоса. От неожиданности Воронов чуть было не уронил нож в унитаз. Руки дрожали, к горлу подкатывала тошнота, как обычно бывало в случае опасности. Так было в армии, когда дембеля говорили: «Кабзда тебе после отбоя, душара». Вся бравада и напыщенная серьёзность слетели разом.

– Эй, Спам. Ты там проссался? – пророкотал совсем рядом хриплый бас. – Выходи.

Саша вжался в стену кабинки. Ему было стыдно, что он, практически сталкер, вдруг струсил, и в то же время зло брало. Да, противников двое, они крупнее и сильнее его. Это не испитому утырку в сопатку съездить. Но ведь эти двое – не зомби, не мимикрим или какая иная нечисть.

– Спа-а-а, – затянул было тот же голос совсем рядом, у кабинки, и Саша решился. Он что было сил ударил ногой в дверь, та распахнулась, шарахнув в плечо того самого камуфлированного, который пятью минутами ранее махал Воронову из-за столика напротив. Парень с воплем ринулся на своего обидчика, занеся руку с ножом. Второй здоровяк держал закрытой дверь туалета, куда время от времени ломились недовольные посетители бара.

Скривившись от боли, любитель размахивания руками ловко ушел от ножевого удара и одним коротким хуком впечатал новоявленного сталкера обратно в кабинку, быстро вошел внутрь и скомандовал напарнику: «открывай», затем закрыл за собой дверь, щёлкнув шпингалетом.

– Только, сука, пискни, – рыкнул он. На зажатого в угол Сашу пахнуло коньяком и селёдкой.