Мика ворчала по любому поводу. Ей не нравилось все: неухоженный дом — и это, несмотря на все старания Дубыни, который привел жилище в идеальное состояние, отсутствие элементарных удобств*, городские цены**, характер Джубы и многое-многое другое.

*Слух о ватерклозете, установленном во Дворце для новобрачных, как теперь стали называть дом, отстроенный Святополком, стремительно разлетелся по всему городу. И теперь каждая матрона требовала от своего благоверного устроить подобное и у них. Услуги заморского архитектора были просто нарасхват. Он быстро разбогател, начал есть много красного мяса и запивать его вином. Через год умер. Завистники зарезали.

**Из своего кармана она пока не заплатила ни единой медной монеты, но это ничего не меняло в ее антипатии к местным расценкам.

Но, вот странное дело, гнать ее из дома Игги не хотел. Он просто прятался в своей комнате, стараясь не попадаться Мике на глаза, так ему было проще.

Девушке побег из подводного царства пошел на пользу. Она чуть загорела, стала еще более стремительна в движениях, но между тем, изрядно похорошела: талию можно было обхватить двумя ладонями, пышная грива волос облаком неслась за ней следом, а стройности ног позавидовала бы лесная лань. В общем, свежий воздух и свобода делали ее с каждым днем все краше и краше! Но характер — боги упаси!

Была и еще одна большая проблема — царь Громослав.

Как оказалось, требование Морского доставить людей прямиком до столицы было выставлено неспроста. Вроде бы, все хорошо, новые подданные прибыли, ура!

Но нет. Подданные-то без гроша в кармане, без жилья, без работы. И куда их девать? Чем кормить? Где селить?

Все вопросы приходилось решать за счет царской казны, а Громослав жуть как не любил тратиться понапрасну. Те деньги, что он сумел заработать на испытаниях, стремительно таяли. И с каждым потраченным золотым Громослав мрачнел все больше и больше. Но и не помочь своим новым подданным царь не мог — народ бы не понял. А когда народ чего-то не понимает, царский терем может загореться в любой момент, несмотря на надежную охрану.

В общем, устроил Джуба царю сложностей, не счесть. И то, что испытание выполнили и ожерелье отдали лично в руки, роли уже не сыграло.

Царь был зол, недоволен и винил во всем исключительно Джубу. По этой причине тот и не выходил из дому, выжидая, пока все не уляжется и царь про него не позабудет.

Зато Кудр стал новым городским героем. Еще после первого испытания его начали узнавать, а уж теперь и подавно. Все считали, что это именно он обхитрил Морского царя и дал свободу пленникам. А те, кто знал правду, помалкивали.

Кудр гоголем ходил по улицам, расправив узкие плечи и высоко задирая подбородок. А ему кричали многократное «ура», да всякий норовил угостить стаканчиком. Боярчик стал местной знаменитостью первой величины. И его папаша учел это в своих расчетах с Джубой.

Уже на второй день трое молчаливых молодцев самой бандитской наружности постучались в двери и занесли внутрь увесистый мешок, полностью набитый монетами.

Там было не меньше двух тысяч золотых, правда в серебряных и медных монетах, — именно во столько оценил Крив внезапную популярность сына.

— Хорошо, когда твоя работа достойно монетизируется! — сказал Игги, задумчиво погрузив руку в мешок и, то поднимая ладонь с монетами наверх, то ссыпая их обратно и слушая приятный звон металла.

После он взял мешок и ушел в свою спальню, и только там заметил, что внутри мешка была еще и записка.

«Даже не думай отлынить от третьего испытания. Уши оторву! Твой К.»

Как раз такие мысли и ходили в голове Игги. Ему жуть, как не хотелось идти в последний поход. Он из первых-то двух едва ушел живым, а уж на финальный тур Громослав наверняка приберег нечто особое.

В общем, он отлеживался в своей берлоге, от всей души надеясь, что про него забудут все. И только Ворон, время от времени вылетавший в окно и позже возвращавшийся обратно, был единственным посетителем его комнаты.

— Кар! — сказала мудрая птица, как раз в этот момент вернувшаяся в свою клетку.

А ведь еще недавно он был сам себе хозяин. Ел-пил в собственное удовольствие, шатался по городу, вел разговоры в харчевне Осьмы — жил прекрасной насыщенной жизнью одинокого холостяка, не обремененного женой и выводком детишек.

И дернуло же его взять тот заказ. Да, средства не позволяли тогда особо выбирать, и все же, должна же работать интуиция, должны давать о себе знать предчувствия. Нет! Все его бросили и пустили под неумолимый каток истории.

В дверь требовательно постучали.

— Никого нет дома! — громко сообщил Игги и перевернулся на другой бок.

— А если найду? — строгим голосом уточнила Мика.

— Тогда я тебе не завидую, — предупредил Джуба, — тебе и каждому, кто там с тобой…

— Я одна. Впустишь? Поговорить хочу!

Игги думал некоторое время, потом тяжело вздохнул и поднялся с постели. Если он сейчас не откроет этой настырной девице, она подкараулит его позже. Так не проще ли решить все вопросы сразу, а потом опять забыться на время в сладком винном дурмане?..

Он снял засов, провернул ключ на три раза, и отпер дверь.

Мика стояла, скромно потупив взор, благоухая цветочными ароматами, вся из себя нежная и воздушная… но Джуба знал, что это лишь видимость. Она, как лесной убийца*, умела маскироваться и мимикрировать, претворяясь доброй и милой девушкой. Но только поверь в этот образ, вмиг вцепится, загрызет, и после радостно спляшет на могилке**!

*Отличавшийся особой жестокостью лесной убийца обычно претворялся цветочком на полянке, но когда жертва подходила достаточно близко, то встречалась с невыразимо мерзкой пастью, усеянной множеством острейших зубов. К счастью, этот вид почти исчез. Местные бабы стали ходить по лесу и полям с вилами, и чуть завидев цветочки, тыкали в землю острыми зубцами, проверяя, нет ли здесь ловушки.

**Игги искренне в это верил, впрочем, он вообще не доверял женскому полу с тех самых пор, как его бросила мать.

— Чего надо? — не слишком дружелюбным тоном спросил владелец дома, всем своим видом показывая несвоевременность и нежелательность визита.

— Можно? — Мика кивнула на стул в комнате, и, не дожидаясь согласия, вошла и села, поправив платье.

— Хорошо, я весь во внимании! — Джуба тяжело опустился на постель, прикидывая, надолго ли задержит его девица. Выходило, что надолго.

— Я хочу быть полезной! — выдержав паузу, заявила Мика.

— Ты и так полезная! Вон сколько пользы приносишь! Полы моешь —