«Иногда, — подумал он, — для победы нужно совершить прыжок веры».

Имматериум — переход в систему Фолл

544. М32

Отблески боя неровными диагоналями падали на капитанский мостик боевой баржи «Данталион». Она скрипела и стонала, словно погружаясь в черную бездну. Космический кокон Геллерова поля дрожал под давлением вихрей эмпирея.

На прикрытых нуль-щитами подиях, расположенных вокруг главной палубы в форме охранного знака, херувимы-служители библиариума ордена распевали гимны, успокаивающие варп. Сводчатое, напоминающее интерьер собора пространство было сконструировано не только в стратегических целях, но и ради хорошей акустики, ведь хористы, по сути, тоже участвовали в обороне. В герметичных командных башнях сервы-операционисты трудились в островках неровного света. Флотские ополченцы ордена, с дробовиками и в серой броне, лишенной знаков различия, присматривали за ними. Хор приглушал их сомнения и препоясывал их души. Усиленная доверительным бормотанием приглушенных разговоров и постоянным перемещением вверх-вниз коммуникаторов, песня разносилась меж могучих колонн до самых когитаторов, расположенных внизу. Даже лишенные разума сервиторы и щелкающие, жужжащие, гудящие духи машин, о которых те заботились, вносили свои вклад в общий хор.

Отражающее поле, прикрывающее взрывозащитные двери, выключилось, и метровой толщины плиты посеребренного адамантия раздвинулись с шипением пневматики. Дюжина мультилазерных турелей и осколочных гранатометов развернулась, целясь в рампу, идущую вверх от дверей к палубе.

Так готовились к прибытию на палубу первого капитана Церберина. К счастью, он не нуждался в шумных приветствиях, которыми широкие массы встречали Курланда и Тейна.

Церберин был скромен, серьезен и суров — по образу и подобию основателя Кулаков Образцовых.

Деактивировав приоритетный вызов, он вступил на трап под гудение сервомоторов и силовых приводов — бледнолицый гигант в броне из некрашеного серого керамита. Он был бледен, ибо родился в мире, где свет нес с собой гибель. Он был гигантом, потому что его генетические отцы сочли целесообразным сделать его таким.

Он взошел на палубу в тот же миг, когда двери снова сомкнулись и отражающее поле заработало на полную мощность. Он почувствовал, что самонаводящиеся турели вернулись в обычное положение и более не целятся в него.

— Командир, доложите.

Изувеченный командир в напряженной позе стоял в круге терминалов в вокс-башенке. Он вовсе не пытался встать во фрунт, просто аугментический корсет, облекающий весь его левый бок металлическим скелетом, позволял ему стоять, но не давал согнуться. В таком положении он работал, ел и даже спал. Он взглянул на аналоговый хрон, вделанный в стену башенки. Пять семнадцать — все еще по терранскому времени.

— Я не ожидал вас так рано.

— Ваш вызов был помечен как приоритетный.

Словно протестуя, командир Маркариан приоткрыл еще способный двигаться уголок рта, нервно заморгал одним глазом и развернулся на сорок градусов в сторону вокс-связистки. Она была одета точно так же, как и сервы, слова которых передавала: сверкающий пустотный костюм, громоздкие наушники, оружие убрано под бронированное консольное кресло. Знаков различия не было — на корабле Кулаков Образцовых их никто не носил.

Командир с трудом сглотнул парализованным ртом.

— В ноль пять ноль семь по корабельному времени вокс принял сигнал бедствия от Адептус Астартес. Лексикография еще недостаточно очищена от помех, чтобы извлечь сообщение.

— Флот в полном составе покидает системы из-за слухов о штурмовой луне в соседнем секторе. Планеты горят, в том числе и наша, сам Тронный мир осажден, и мы ежечасно принимаем мольбы о помощи, а вы вызываете меня из-за сигнала о бедствии?

— Надеюсь, вас не оторвали от чего-то срочного?

Церберин взглянул на него поверх мерцающих индикаторов герметичного латного воротника.

Маркариан тяжко сглотнул:

— Просто интересуюсь.

— Я был в локутории с братом Колумбой. Мы с сержантом обсуждали значение развернутых высказываний Жиллимана.

Командир улыбнулся:

— У меня еще не было возможности поздравить вас с производством в капитаны Первой роты. Команда несла почетный караул в вашу честь.

— Я решил, что не пойду.

— Варди принес амасек. — Здоровый глаз Маркариана смотрел на змеящиеся волны на экране вокс-связи. — Нам удалось добыть ящик на Терре. Господин сержант мог бы стать достойным первым капитаном, но он… строгий… слишком строгий начальник.

Глаза Церберина словно просверлили в черепе командира две дырки. Тот прочистил горло.

— У нас кое-что есть, — коротко сказала вокс-связистка.

— Продолжайте, — выдохнул Маркариан. — Пожалуйста.

— Это определенно Последняя Стена.

Лишь кто-то более знакомый с физиологией космодесантников, чем двое смертных членов команды, заметил бы, как напряглись мускулы на шее Церберина. Последняя Стена вызывала у него отвращение. Сама ее идея была оскорбительна по отношению к Жиллиману, и то, что это сделал его собственный примарх, вызывало у него омерзение. Сам Ориакс Данталион, визионер, позже основавший орден Кулаков Образцовых, убедил Дорна в мудрости Жиллиманова решения. И вот теперь Образцовые обнаружили, что примарх вовсе не был убежден.

Церберин обсудил это с Тейном на Фолле, как, несомненно, сделал бы сам Данталион, будь он еще жив, а потом и на Терре. Кто угодно другой мог бы счесть его последующее возвышение вопреки его предыдущим деяниям свидетельством великодушия Тейна, но Церберин знал его, как никто иной. Это было оскорбление. Первую роту уже лишили лучших людей, чтобы переформировать оборонительные силы Курланда. Церберин стал капитаном Первой, но Первая представляла собой сборище рекрутов и упрямых идеологов вроде Колумбы, которые скорее сложили бы оружие и погибли бы, чем снова приняли на плечо черный кулак Дорна.

— Что там говорится?

— Я бы не советовал слушать это. Вербальный компонент присутствует, однако он сильно поврежден проходом через эмпиреи. Но координаты у меня есть.

— Это Фолл? Я сказал Тейну, что Курланд рановато отбыл, еще надо было связаться с Испивающими Души и основным контингентом Черных Храмовников.

Вокс-связистка покачала головой:

— Нет. По последним оценкам, мы по крайней мере на расстоянии нескольких недель пути от места встречи. Но это и не Терра. — Она повернула вращающийся стул и открыла данные на терминале. Пальцы, затянутые в перчатки, заплясали по клавишам, переводя данные в четырехмерную систему координат. — Это недалеко, идет с осиротевшей звезды в скоплении Сикракс. Красный гигант, называется Вандис.