Президента можно было обвинить во многих грехах. Но вот дураком тот никогда не был. И хорошо осознавал, кому Преториум обязан многими открытиями, положительно сказывающимися на экономике государства. Нгеллер, бесспорно, тоже талантливый учёный. Но ещё и маньяк, получающий удовольствие от чужой боли… Это Тод тоже знает. Поэтому и поставил Бенжамина руководить их совместным проектом.

Всё произошло слишком неожиданно. Его ударили подло, в спину. Кто-то из Магистров Аусвер оказался из числа приверженцев идей Нгеллера.

Прежде, чем потерять сознание, Бенжамин успел подумать — хорошо, что удалось внедрить новую модель напульсников. По крайней мере, студенты в безопасности. Все, кроме Авроры!

Эта мысль, преследующая его даже в небытии, и помогла очнуться. Потому что били сильно. Наверняка. Хуже всего было то, что, очнувшись, Бенжамин обнаружил себя в антимагических кандалах.

Но на помощь пришла Игрит! А с ней — леди Морвейн и все призраки Аусвер!

Да, призрак — бесплотная форма жизни, ключа, даже левитирующего, магического ему не поднять…

Но когда их много — они сила! Силища!!!

Ключом же, по заверению леди Морвейн, Бенжамин был обязан некоей статуе в Аусвер.

Ошибка думать, что статуям нет дела до людей. Ещё как есть! Всё они видят, всё замечают!

Захлёбываясь от восторга и каждое предложение сопровождая восклицаниями «Ах, бетриссимо! Какая смелая девочка! Ах, молодость! Экспрессия! Какие захватывающие приключения! Я в восхищении! В полном, полном восхищении!», Молчаливая Леди поведала Бенжамину, что одна из статуй приложила спешащего мимо Магистра кулаком, да ещё ткнула в лицо осколком зеркала! На вопрос Бенжамина — откуда у статуи зеркало — леди Морвейн лишь закатила глаза и мечтательно улыбнулась.

Искать в Аусвер крысу (с целью добить) Бенжамин не стал. Успеет ещё раздавить.

В резиденцию Нгеллера он успел вовремя.

Ещё месяц назад фиг бы он прорвался сквозь магическую (и не только) систему защиты. Но время, проведённое рядом с Авророй, не прошло зря. Сейчас в нём бурлила сила, или правильнее сказать, Силища Магистрата Двенадцати. Помноженная друг на друга, усиливающая свойства магии каждого из Магистров.

Те из охранников и магов, что поумнее, видя, во что Бенжамин превратил первый этаж резиденции, благоразумно разбежались в ужасе. С остальными, более упрямыми, пришлось немного повозиться.

Забрав Аврору и эту рыжую занозу в шее, Бенжамин увёз их в свой дом.

Пробиться вслед за ними пытались. Не слишком настойчиво, правда, но всё же.

Более того, Тод требовал, чтобы Бенжамин немедленно прибыл во дворец! Ага, разбежался. Только шнурки погладит.

Заверив орущего в трубку президента, что он гарантированно реабилитируется в его глазах на предстоящем балу, Бенжамин положил трубку на рычаг. А потом вырвал с корнем провод и шарахнул ни в чём не повинным аппаратом о стену.

Сам же вернулся к работе и параллельным обследованиям студентов…

Бо̀льшим, пожалуй, ещё бо̀льшим, потрясением для него, нежели даже обнаружение того, что девочка, оказывается, и есть живой Свиток, был её стремительно набирающий обороты магический потенциал. Сфинксы его знает, как (приборы то шкалили, то падали в ноль), но магический резерв Авроры продолжал расти. В проекции её ауры, которая, как и мозг девочки, разительно отличалась от остальных, Бенжамин увидел такое, после чего какое-то время сидел и оторопело мотал головой. Словно его треснули по макушке дубиной, обмотанной тряпьём. Да по сути и треснули…

— Всё работаешь? — раздался из-за спины звонкий голос Рори.

Подошла она совсем неслышно.

Тонкие руки обвились вокруг его шеи, она прижалась сзади к спинке его кресла, наклонившись, потёрлась щекой об его щёку. На секунду Бенжамин прикрыл глаза, стараясь не потерять контроля. С Авророй это было очень сложно сделать. Нечеловечески сложно!

— А ты почему не спишь? — спросил он, разворачиваясь и обнимая её в ответ. Но в последний миг она с тихим смехом увернулась из-под его руки и в следующую секунду уже сидела у него на коленях, вновь обнимая за шею.

Глядя прямо ему в глаза, прижалась губами к губам.

На какое-то время мир просто перестал существовать. Была только она. Её тёплое дыхание, нежный аромат, мягкие, податливые губы и ладошки, скользящие по его щекам, волосам, плечам. Она целовала робко и нарочито медленно, словно узнавала его заново. Тихо ахала, когда он прижимал к себе её худенькое тело, гладил ладонями по спине, ласкал затылок, вздыхала, плавясь в его руках, еле слышно стонала от удовольствия, разительно усиливая водоворот острых, пронзительных ощущений, в который утягивало обоих.

Затем смущённо отпрянула. Тяжело дыша, уткнулась носом в его плечо. Никогда ещё Бенжамин не чувствовал себя таким счастливым.

— Не спится, — пробормотала она тихонько. И буквально добила его следующим вопросом, заданным самым невинным тоном. — Побудешь со мной, пока я не усну?

Бенжамин шумно выдохнул.

— Рори, — протянул он. — Так нельзя…

— Как? — она захлопала потемневшими ресницами.

— Ты — девушка. Я…

— А ты мужчина, — закончила она за него. — Я в курсе.

— Ты не девушка, ты суккуб, сбивающий меня, грешного, с пути истинного, — хрипло, но стараясь подбавить в голос ханжества, провозгласил Бенжамин и погладил её по щеке. Такая нежная…

Аврора прыснула.

— Была бы я суккубом, ты бы уже сбился с пути, — нарочито обиженно проговорила она, по-детски выпятив губу.

Бенжамин чуть зубами не скрипел от переполняющих его, но до дрожи противоречивых чувств: безграничной нежности и дикого, выходящего из-под контроля, желания.

— Рори, — тихо сказал он. — Я просто хочу, чтобы у нас всё было по-другому. У тебя всё было по-другому. Ты ведь…

— Невинна? — снова закончила она за него. — Есть такой момент. Но отнюдь не глупа.

Он прижал её теснее, чувствуя, что ещё одна провокация с её стороны — и он просто слетит с катушек.

Но она вздохнула.

— Это всё из-за разговора с президентом? Из-за того, что твой дом штурмуют, а Юджин, такое ощущение, собирается наделать глупостей? Из-за этого ты… мы… не можем позволить себе расслабиться?

Бенжамин бросил взгляд на панель за её плечом. Осторожно, стараясь, чтобы это выглядело естественным, щелчком по кристаллу свернул данные. И снова прижал её к себе, припал губами к мягким волосам.

— Конечно, — хрипло ответил он. — Дело именно в этом.

Я, наверное, никогда так не уставала. Даже бегая из дома в молельню и обратно, выполняя самую тяжёлую работу и там, и там. Гудящие к вечеру ноги, немеющие пальцы… всё это показалось вдруг детскими игрушками. Сейчас же от обилия новых знаний у меня буквально взрывался мозг!