— И опять живой, — отчитался король, сидя на полу перед ней и потирая затылок, которым ударился о мягкий край подлокотника. — Кроме моего эго ничего не пострадало.

Ламия шумно, облегченно выдохнула, а затем неожиданно выругалась.

— Ого, я думал, так только мужчины умеют, — насмешливо заметил Никандр, поднимаясь с пола.

— Тебе ещё рано умирать, — без прежнего веселья в голосе, холодно заявила Ламия, поворачиваясь к нему спиной. — Иди к себе.

Никандр понимал, что она испугалась его неуклюжести и даже намного больше его самого, но её резко изменившееся настроение насторожило. Поэтому он приблизился к ней и обнял за плечи со спины. Она вздрогнула и остановилась.

— Успокойся. Я не собираюсь умирать. Со мной всё хорошо, я просто споткнулся.

Ламия замерла и молчала некоторое время, а затем тихо ответила, немного повернув голову в его сторону и положив ладонь на его скрещенные у неё на груди руки.

— Тебя не спросят: собираешься ты или не собираешься… Мы забылись. У нас договор. Тебе надо держаться от меня подальше… Уходи и сегодня больше не возвращайся, — строго приказала она, распутывая его руки и выбираясь из объятий. — Из комнаты не выходи, еду пусть пробует сначала твой друг. Я позову, когда будет благоприятный день для зачатия, — проговорила она жестко и холодно, хотя в глазах её, которые несколько секунд назад смеялись, поселилась боль. И Никандр видел её, поэтому даже не разозлился на этот раз.

— Отлично. Значит, мы не выходим из комнаты вместе, — заявил он. И Ламия нахмурилась.

Никандр резко сам её отпустил, вышел из спальни и прошёл в гостиную. Королева непонимающе медленно вышла следом за ним, наблюдая как он открывает дверь. В коридоре как обычно уже стояли служанки с одеждой, маслами, кремами и водой. Возглавляла их Рамилия.

— Еды принесите, — распорядился король, выхватывая у одной из девушек воду, а у другой — таз. — Все остальное мы сами.

Он захлопнул дверь перед носом Рамилии прежде, чем та успела сказать хоть что-то.

— Что вы себе позволяете? — сквозь зубы прорычала Ламия, еле сдерживая гнев, сжимая кулаки и меняя обращение.

— Я не буду сидеть под замком и ждать, когда моя собственная жена позовет меня на свидание, — ответил он спокойно, переставляя кувшин и таз на стол. — Умываться будешь?

— Вы забываетесь, — прошипела Ламия сквозь зубы, не сдвинувшись с места. — Я здесь хозяйка! Я устанавливаю правила!

— А я не твой подданный, чтобы им подчиняться.

— Вы мой гость!

— Я твой муж!

— Вон из покоев, — снова прошипела Ламия, понижая голос и резким движением указывая на дверь, в которую, кажется, нервно стучались, но за собственными криками они не слышали этого.

— Хорошо. Я сам умоюсь, — пожал плечами Никандр и принялся наливать воду в таз.

Ламия раздраженно фыркнула, топнув ногой, и направилась широким шагом к выходу, намереваясь сама покинуть короля. Однако, когда она проходила мимо, Никанр неожиданно перехватил её за талию, поднимая над полом. Ламия взвизгнула и задергалась в его руках.

— Не трогай! Поставь на место! Убью!

Она дергалась так сильно, что Никандр испугался её криков, ударов и поспешно выпустил из захвата, поднимая руки в знак своей безоружности. Ламия, отскочив от него на пару шагов назад, обернулась и обожгла взглядом.

— Не. Смей. Больше. Так. Делать, — медленно, с угрозой проговорила она. — Ещё раз применишь ко мне силу, я тебя собственноручно похороню.

— Ты умеешь копать могилы?

— Проверь!

Никандр качнул отрицательно головой.

— Спасибо, верю на слово. Хорошо, больше так делать не буду. Но тебе не кажется, что слишком много слов про мою смерть сказано в первое брачное утро? — миролюбиво поинтересовался он. Ламия снова фыркнула, а затем провела руками по волосам, перекинутыми вперёд через плечо, словно пыталась успокоиться.

— Уходи, Никандр, — вновь повторила она.

— Ну уж нет.

— У нас договор.

— У нас договор на брак и ребёнка, в нём и слова не сказано о том, что я должен сидеть взаперти, трястись от страха и являться к тебе в покои по приказу. Черт, да это даже звучит отвратительно! Хочешь к себе уважения, так же относись и ко мне. Я предпочитаю считать себя твоим мужем, пусть даже и с целью потомства, а не быком-осеменителем.

— Наш договор не будет выполнен, если ты умрёшь. Это необходимость, а не оскорбление.

— Ну так, если я умру, не только ты не получишь своё, но и я, — резонно заметил он. — И если мне суждено умереть, то можно я сам решу, как хочу провести последние дни, — заискивающе попросил он, медленно приближаясь и пытаясь заглянуть ей в глаза, которые она старательно отводила.

— Нет, это неправильно. Ты должен уехать отсюда живым, — упрямо заявила она, но уже не так решительно, как прежде. — Уходи.

— Уехать или уйти в мир иной, но можно я буду счастлив, — попросил он, несмело касаясь её щеки и поворачивая лицом к себе.

— Уходи, — прошептала она уже через силу.

— Нет, — настойчиво ответил он, склоняясь к её губам и дотрагиваясь до них нерешительно, не зная какой ждать реакции. Ламия не ответила, он медленно поцеловал её в щеку и снова тронул губы.

Королева прерывисто выдохнула, отпустила волосы, обняла его за плечи и поцеловала в ответ.

— Я сейчас открою дверь Рамилии, чтобы она её не выбила, а ты подождешь меня в спальне? — спросил через несколько минут, когда Ламия уже полностью успокоилась, хотя и всё ещё сомневалась в своём согласии с его решением.

— Если она меня не увидит, то не только дверь выбьет, но и тебя прибьет, — улыбнулась невесело королева.

Никандр всё ещё нерешительно выпустил её из объятий и распахнул дверь, в которую всё это время продолжали биться и Рамилия, и девушки, крича проклятья и требуя выдать им Госпожу немедленно. На пороге комнаты выстроились не только служанки, но и стражницы, возглавляемые Дараной.

— Что за сборище? — раздраженно поинтересовалась Ламия, опережая Никандра. — Вон отсюда, — кивнула она главе охраны. — Рамилия, распорядись, чтобы нам в покои подали завтрак. Остальные, заходите, я хочу умыться, в конце концов! — грозный взгляд достался и Никандру. — А ванну мне принять тоже нельзя?

— Так не полночь же, — усмехнулся он весело. — А в полночь можем и вместе принять.

— Ещё чего не хватало, — фыркнула она, развернулась и направилась в спальню. Следом за ней засеменили служанки, две из которых схватили кувшин с водой и таз со стола и одарили Никандра такими же недовольными взглядами, как и их Госпожа.

— Да-а, — протянул король, переводя взгляд на застывших на пороге Рамилию и Дарану. — Трудно мне здесь будет.