— Пару лет. А я тебя не так представлял. Сначала думал, очередной дохлый ботан зацепился за Вьюгину. Был такой один чудак в школе у нее, Юлька любит опекать сирых и убогих.

Замолкает. И вовремя. Как-то рано ты расслабился, парень. Слишком рано.

— Привет, ребята.

Полина. И правда маленький город.

— Привет! — Баскаков оценивающе оглядывает брюнетку, разве что не облизнулся.

— Я только поздороваться подошла, Янош, у меня тут встреча. Увидимся.

На Баскакова даже не взглянула, чем явно расстроила парня.

— Ладно, пошли отсюда. — Не жду его согласия, поднимаю руку, и через минуту приносят счет.

— Давай я заплачу. — Суетится, вытаскивает карту из кармана. — Это же типа мы с Юлей тебя пригласили.

Конечно, заплатишь.

Выходим на улицу, кафе хоть и в центре, но спрятано во дворах, до шоссе еще минут пятнадцать идти надо. Отходим метров на сто от забегаловки.

— Короче, еще раз спасибо. Выручил! — Хлопает меня по плечу и протягивает руку. — Я люблю Юльку, честно, но на ней свет клином не сошелся. Вокруг полно красивых баб, нельзя останавливаться на одной. Ну ты-то меня понимаешь!

Разворачиваюсь и изо всей силы, не жалея и не предупреждая козла, бью прямо в челюсть.

Вижу кровь перед глазами, ошалелый взгляд. Орет матом, но я снова бью. Резко, без размаха. В челюсть. Спасибо Ярику за науку в детстве.

Падает. Выплевывает кровь на асфальт. В глазах одна ненависть. Ну наконец-то! Подружиться со мной, что ли, хотел?

— Не сошелся клином, значит, на ней?

Снова мат, но он лишь только раззадоривает. Злость рвется наружу и наконец я могу ее выплеснуть!

Он быстро в себя приходит, намного быстрее, чем я ожидал.

— Запал на нее, что ли? Урод! Она все равно тебе не поверит.

Следующий удар он уже не пропускает. Сам бьет сильно и жестко: в грудь, в голову, даже печень достал. Не знаю, как на ногах устоял.

Удары посыпались со всех сторон. Продолжает материться, орет что-то, отвлекается на крики… посылаю его в нокаут. Сам не ожидал, что так легко упадет. Поскользнулся? Да плевать! Пусть хоть сдохнет.

Пропечатываю его так доходчиво, чтобы понял. К черту пари. Из цензурного лишь пара фраз.

— …больше к ней не подойдешь. Никогда. Сегодня соберешься и свалишь.

Стоит на коленях, тяжело дышит, голову опустил, руками опирается на асфальт. Быстро сдулся!

Присаживаюсь на корточки рядом с уродом, ребра нещадно болят. Голова… наверняка сотрясение есть. Но это все потом, а сейчас еще раз повторяю:

— Сегодня же свалишь обратно в Ис…

Резкий удар в солнечное сплетение, все плывет перед глазами.

Расчетливый гад.

Сцепились, покатились по грязному асфальту, дубася друг друга куда придется.

Адреналин зашкаливает. Не понимаю, куда бью. Удар, еще один удар. Снова и снова.

Он хрипит, шевелит губами, уже не сопротивляется. Голова безвольно ударяется об асфальт от каждого моего удара…

Какая-то сила отбрасывает меня назад от чувака. В голову врываются какие-то крики, шум, вроде даже сирена.

Безучастно смотрю, как суетятся вокруг люди, сначала менты, потом медики. Или наоборот? Плевать. Ничего не чувствую.

— Нет, я не понимаю, за что над нами так издеваются?! Суббота! Они понимают, что сегодня выходной? Мы и так из универа не выползаем! Кстати, Юль, поздравляю с победой. Говорят, здорово вчера сыграли!

Я киваю Инне, старосте французской группы. Она, как и все, в «огромном восторге» от происходящего. Мало того что вытащили нас в выходной, полчаса заставили толпиться у закрытой двери в деканат, так еще и выбесили тем, ради чего позвали.

— Почему нельзя было рассказать в понедельник о том, что нам всем сдвинут зимнюю сессию?! — продолжает возмущаться Инна.

Я не слишком вслушиваюсь в ее разговор с другими старостами. Просто спускаюсь вслед за всеми по лестнице и нервно кручу в руке телефон. Ни один не отвечает! Сначала позвонила Роме — он же обещал меня встретить после этой дурацкой встречи. Молчит. Звоню Яношу — тоже тишина. Написала сообщения — так и висят до сих пор непрочитанные. Что случилось?! Баскаков даже если и пропускал мои звонки, то всегда перезванивал. Как и Разумовский.

— Слушай, тут и не такое бывает! Декан, говорят, в отпуске со следующей недели, вот и позвал. В понедельник будет официальное объявление на сайте. Видимо, хотел лично посмотреть на реакцию. Да и какая теперь разница!

Вот-вот! Какая разница. Я все равно не могу сейчас думать об учебе!

На улице никого нет, хотя я надеялась увидеть Ромку. Завтра приезжают его родители. Зная их, предполагаю, что наедине нам с Баскаковым больше не удастся пообщаться. Только с ними. И то не факт. Скорее всего, вообще его не увижу. А в понедельник он уже возвращается в свою Испанию. Получается, только сегодня и можно будет поговорить. Серьезно. Смысла тянуть до его следующего приезда нет никакого.

Набираю снова номер Баскакова — длинные гудки. Куда они оба могли подеваться? Позвонить Яношу уже не успеваю: внутри по телу пробежал холодок от дурного предчувствия — «Андрияш Разумовский» высветилось на экране. У меня, как у старосты, есть мобильные всех наших преподавателей, а они просто так не звонят.

— Алло?

— Юля, привет! — Голос напряжен, и я замираю от страха. — Ты сейчас где?

— Возле универа, на улице. А что случилось? Где Янош? Я не могу до него дозвониться и до Ромы. Они вместе были, мы в кафе сидели в центре…

— Приезжай в городскую больницу, адрес знаешь? — обрывает меня на полуслове. — Сейчас скину.

— Что с ним? — Сердце перестает биться.

— С ним? — В голосе звучит удивление. — С ними. Подрались. Жестко. Пока оба в больнице, но Яноша сейчас увезут в отделение. Я с ним поеду.

— Что? Почему? Какая драка? Во что они ввязались?!

Забрасываю профессора вопросами, забыв обо всем остальном. В больнице?!

— Юля, они подрались между собой. Свидетели вызвали полицию и сразу же скорую, — тихо произносит Андрияш. — Они утверждают, что драку затеял Янош. Почему — неизвестно. У Ромы сотрясение и перелом челюсти. Его госпитализировали. Так, мне пора. Приезжай.

В трубке послышались незнакомые мужские голоса, а потом Андрияш прервал разговор. Стою как приклеенная к асфальту, сдвинуться не могу. Подрались? В голове не укладывается. Янош напал на Ромку?!

— Юль? Ты в порядке? Случилось чего? — Девчонки еще не разошлись, стоят болтают у входа в универ. — Ты бледная какая-то.