партнерше, как говорится, не ударить в грязь лицом. Присутствие Лины рядом заставляло меня еще больше выкладываться в работе, продлевало мою профессиональную, как танцовщика, молодость. Дебют Воронцовой в «Щелкунчике» прошел очень успешно. Надо отдать должное, Линочка – молодец, сделала всё! Она относится к редкому типу артистов, которые в спорте высоких достижений именуются «старт плюс», то есть, выходя на публику, она делает все даже лучше, чем на репетиции. Это качество присуще только по-настоящему талантливым людям. Конечно, мы с ней очень много сил на такой результат положили.

Спасибо большое Наташе Архиповой, которая работала с Воронцовой в мое отсутствие. Естественно, далеко не все в ГАБТе разделяли нашу радость. Меня их кислое выражение лиц не волновало. Мы с Линой работали дальше.

Встретил я тот, 2010-й, год очень смешно. У меня дома в комнате перед видеомагнитофоном лежал коврик, на котором я делал гимнастику, когда восстанавливался после травмы. Он пригодился и позднее: сидя на нем, удобно менять диски с видеозаписями и переключать телеканалы, всё под рукой. Вернувшись домой из театра часам к одиннадцати вечера, видимо, окончательно замученный «Щелкунчиками» (2 января меня ожидал еще один спектакль), я тихо присел на свой коврик и… не знаю как, мгновенно уснул, завалившись под стол. Ничто не смогло прервать мой сон: ни громкие звуки музыки, доносившиеся из телевизора, находившегося рядом, ни гул голосов. В квартире, чтобы поздравить меня с Новым годом и с днем рождения, на тот момент собралось человек двадцать гостей…

44

8 января 2010 года исполнялось 100 лет со дня рождения Г. С. Улановой. Неожиданно дирекция Большого театра предложила мне сделать редакцию «Шопенианы» М. Фокина. Спектакль назначили на 16 января…

Месяц складывался просто сумасшедший по загруженности: 2 января – «Щелкунчик»; 14 января – Злой гений в «Лебедином озере»; 16 января – премьера «Шопенианы», в которой я выступал не только в роли постановщика, но и как исполнитель главной мужской партии; 22 января у моей подруги Л. Амарфий, примадонны Московской оперетты, юбилей. Мне предстояло спеть и станцевать с Лилей отрывок из мюзикла «Чикаго». 28 января – наш первый с А. Воронцовой выход в «Пахите» на сцене ГАБТа в честь 80-летия П. А. Пестова, моя идея.

Итак, сначала «Шопениана». В рамках фестиваля Улановой шли: 14 января – «Лебединое озеро», 15 января – «Жизель». А 16 января – гала-концерт, в котором принимал участие Мариинский театр. Петербуржцы танцевали акт из «Бахчисарайского фонтана» Р. Захарова и последний акт «Ромео и Джульетты» Л. Лавровского. Артисты ГАБТа исполняли «Шопениану».

Сложностей оказалось – не перечесть. Во-первых, лучшие силы нашей труппы оказались брошены на балет «Ромео и Джульетта», Григорович с 1 января начал репетиции по его возобновлению. То есть мне предложили что-то вроде «я его слепила из того, что было».

Кроме того, на протяжении многих лет «Шопениану» в ГАБТе давали как «дежурный» спектакль. Если основная труппа куда-то уезжала и в репертуаре театра образовывалась дыра, шел этот балет М. Фокина. Танцевал его кто придется. Хороших артистов там не занимали, что, собственно, усердствовать на «дежурном блюде»? В кордебалет ставили тех, кто обычно на сцену на каблуках в дамах выходил.

Балет не репетировали, а «разводили», то есть вызывали состав в зал, ставили артисток по местам, если надо, кто-то быстро осваивал новое для себя место, чтобы понять, где стоять, куда бежать… вот, собственно говоря, и всё.

С такой ситуацией я не мог, конечно, смириться. Во-первых, спектакль в честь Улановой; во-вторых, приедет Мариинский театр, нам – ГАБТу – надо на уровне выглядеть.

Для начала я решил раздобыть, в прямом смысле слова, достойный исполнительский состав для «Шопенианы». Предстояло найти и уговорить 23 артистки! Начал с солисток. Грачева отказалась, Лунькина в декрете. К счастью, дали свое согласие обе Маши – Александрова и Аллаш, – Марьяна Рыжкина. На двойку сильфид пригласил Олю Стеблецову и Вику Осипову. Они никогда «Шопениану» не танцевали, выучили партии ради меня.

Педагогом-репетитором спектакля являлась Леночка Буканова. Рядом с ней я чувствовал себя уверенно, знал, что Лена сделает все как нужно, недаром ее М. Т. Семёнова любила. За полным отсутствием времени и залов, Буканова репетировала со Стеблецовой и Осиповой даже в раздевалке, чтобы они порядок твердо знали.

Дальше: я обошел с просьбой станцевать спектакль каждую приличную девочку из кордебалета, никто из них никогда не стоял в «Шопениане». Скажу честно, состав подобрался достойный: во-первых – красавицы, во-вторых – ни одних кривых или невыученных ног на сцене в тот вечер не оказалось.

45

С кордебалетом Буканова работала очень профессионально, со вкусом и пониманием материала. Ведь «Шопениана» – балет, очень сложный стилистически. Его в театре с этой точки зрения уже давно никто не репетировал.

Там в хореографии нет технических трюков, до которых так падка современная публика. Ее гениальность в тончайших нюансах танца, его воздушности, интерпретации движений. И у солистов, и у массы важен каждый пальчик руки, наклон головы, поворот корпуса, чистота позиций в ногах… Допустим, кордебалет, 18 артисток, делает на восемь счетов «припадания», и надо, чтобы их руки одновременно все восемь счетов плавно поднимались наверх. В ГАБТе давно никто этого не делал, делали кому как вздумается.

Пришлось озаботиться и костюмами. В воспоминаниях Фокина есть любопытные подробности, связанные с постановкой в 1908 году его 2-й «Шопенианы» (первая редакция содержала в себе сюжет и характерные танцы). Спектакль создавался на деньги благотворительного общества, и, чтобы не вводить организаторов в лишние расходы, из костюмерной императорского Мариинского театра взяли старые тюники. Фокин не указал, из какого именно балета, но, скорее всего, из II акта «Жизели». Известно, что на премьере этой «Шопенианы» артистки танцевали в костюмах белого цвета.

Позднее Фокин писал о желании увидеть этот балет в тюниках нежно-розового, теплого цвета, словно освещенных зарей, занимавшейся над горизонтом.

Думаю, именно поэтому художник В. Ф. Рындин, в ту пору гражданский муж Г. С. Улановой, в 1958 году и создал для ее Сильдифы в «Шопениане» новый костюм – нежного розового цвета с всполохами тонкого сиреневого, идущего словно из глубины слоев юбки. Тюник находится в экспозиции Театрального музея Петербурга, его можно увидеть.

Не зря Уланова всегда мне говорила: «Коля, запомните, „Шопениана“ – балет о радости, в нем не надо страдать. Это про счастье, это балет про счастье!» Не просто так он начинается у Фокина мажорным полонезом и заканчивается мажорным «Grand Valse brillante».

Я решил сделать свою редакцию «Шопенианы» не в мертвенно-белых нарядах на манер «Жизели», а