в теплых, розовых тонах. Когда поделился своей идеей с Фадеечевым, он, танцевавший с Галиной Сергеевной этот спектакль в Большом театре, начал доказывать, что такого быть не могло. Я не спорил, просто показал ему фотографию: «Николай Борисович, это кто?» «Это я», – констатировал Фадеечев. «А это кто?» – спросил я, указывая на его партнершу. Он говорит: «Уланова». – «А цвет ее костюма какой?» Он растерянно: «Розовый! Ну, этого не может быть!» – «Николай Борисович, но так было!» – «Коль, ну вот убей меня, не помню!» – воскликнул он в сердцах.

Дирекция разрешила мне взять костюмы старой «Шопенианы». В мастерских укоротили их юбки. Они должны доходить до икры, не ниже, чтобы ноги были видны, это у вилисс в «Жизели» юбки по щиколотку. Такие моменты – не мелочи, как кому-то может показаться, они влияют на хореографию балета, определяют его индивидуальный стиль, от костюма на сцене очень многое зависит.

А вот с розовым цветом у нас не получилось, он оказался гораздо более интенсивным, чем хотелось. По идее, при пошивке костюма сначала в нужный тон красится ткань и только потом из нее шьется костюм. В моем случае, как и у Фокина, вариант с пошивом новых костюмов даже не рассматривался.

Зато я настоял, чтобы в костюмах сильфид сделали новые крылышки. Я долго боролся за то, чтобы крылышки не пришивались к костюму на уровне поясницы, крылышки растут от лопаток. В итоге, порывшись в старых книгах, нашел нужное описание, сам нарисовал: как их крепить, как должно быть сконструировано крыло, объяснил, как оно вставляется в лиф.

И еще я попросил, чтобы волосы танцовщиц были уложены не «ушками», как это делали в ГАБТе на манер II акта «Жизели», а «валиком», как на фотографиях Анны Павловой в «Шопениане».

46

Когда мы подсчитали число общих до премьеры репетиций «Шопенианы», включая те, которые Григорович позволил взять из своего времени, получилось всего четыре. К тому же финальная пересеклась с репетицией Юрия Николаевича. Очень ревнивый в работе, он сказал: «Не отдам артистов!» Не знаю, как получилось, но все мои девочки оказались на месте.

В качестве декораций я взял кулисы – лес из старой «Сильфиды» и задник «Шопенианы», созданный Рындиным.

Фестиваль в честь Улановой проходил на Новой сцене ГАБТа, историческое здание уже срыли. На спектакле, надо отдать должное, все собрались и все всё сделали. Станцевали мы очень-очень прилично, никто не ожидал, что наш балет пройдет с таким успехом.

Но какое же количество негатива вылили на мою голову за «Шопениану» балетные критики г. Москвы и Московской области! Тонны грязи! Меня уличали в безвкусии, в незнании классики и тому подобном. В зависимости от ситуации Цискаридзе обвиняли то в ненависти к модерну, то в ненависти к старому балету.

С другой стороны, в прессе появились заявления националистического характера, что я как грузин ненавижу все русское. Это было сделано не раз и стало особенно часто звучать во время обострения российско-грузинских отношений, переросших в конфликт.

Моя старая знакомая критикесса-обоСревательница ожила. Она продолжала выливать ушаты дерьма на головы не нравившихся ей артистов, особенно тех, у кого было хорошее лицо и складная фигура. Сама, обиженная в этом смысле природой, она ненавидела все, что можно было назвать красивым и гармоничным. Делая очередной обзор в газете, представляя новую программу «Королей танца», она назвала Холберга «шведским королем», кого-то – «кубинским», я проходил в ее писанине как «грузинский король». По ее мнению, я не имел никакого отношения к русскому балету. Грузин – ату его!

Тут же под прицел критики попала и Лина: она внезапно потеряла все свои способности. Резюме: Воронцова и ее педагог Цискаридзе – бездарные! Нечто аналогичное доносилось и со стороны театра Станиславского и Немировича-Данченко, слышались интонации Филина: «Какое счастье, что мы не взяли в труппу эту артистку!»

На такой «жизнеутверждающей» ноте закончился фестиваль в честь Г. С. Улановой.

47

28 декабря 2009 года П. А. Пестову исполнилось 80 лет. Еще в мае у меня состоялся разговор с Иксановым: «Как хорошо бы отметить юбилей Петра Антоновича на сцене Большого театра. Половина труппы – его ученики, последние годы труппой руководят тоже его выпускники: Гордеев, Богатырев, Фадеечев-младший, Бурлака…» – «Да, да, да, хорошая идея». – «Программу можно сделать интересную с участием Московской академии хореографии, дивертисментом солистов, а в финале – „Пахита“, где вместо вариаций балерин могут выйти с вариациями премьеры…» – «Замечательно, давайте сделаем», – сказал Анатолий Геннадьевич.

Гала в честь Пестова назначили на 28 января 2010 года, потому как весь год юбилейным считается.

Пётр Антонович всегда на свой день рождения, 28 декабря, прилетал из Штутгарта домой. Так было и в тот раз. Вовочка Малахов тоже оказался в Москве. «Сейчас за тобой заеду – и к Пестову, ему сегодня восемьдесят лет исполняется!» – сообщил я ему. Заскочили в магазин, накупили подарков, продуктов. Позвонили: «Пётр Антонович, а теперь встречайте нас!» Мне тогда и в голову не могло прийти, что вижу его живым последний раз…

Накрыли стол, вечер прошел прекрасно. Пестов выглядел очень счастливым, хотя чувствовал себя плохо, еле-еле ходил, дышал тяжело – после операции одно легкое у него осталось. Сохранилась фотография, где мы с ним в обнимку сидим. Подгадав момент, говорю: «Пётр Антонович, в Большом театре гала в вашу честь будут делать в конце января. Приезжайте, вам всё оплатят». – «Коль, ну, ты ж понимаешь, как мне тяжело ходить, я никуда не поеду». – «Ну все-таки Большой театр… – попытался я, но потом отступил: – Ну, хорошо, Пётр Антонович, что-нибудь придумаем».

А в балетных кругах уже разнеслось известие: Филин в мае 2010 года в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко собирается устраивать в честь Пестова свой гала. Правда, непонятно, с какого такого перепуга? Ни Филин, ни эта труппа к Петру Антоновичу вообще никакого отношения не имели.

В гала на Новой сцене ГАБТа нам с Воронцовой предстояло исполнить «Пахиту» в версии Ю. Бурлаки. Я этот балет в редакции С. Н. Головкиной готовил еще в школе, но так в нем и не вышел. Эту же училищную версию «Пахиты» танцевала, оканчивая МГАХ, и Лина. Получалось, надо самому выучить новую партию и Лину подготовить. Начали с ней, как говорится, с нуля осваивать «Пахиту».

Бурлака же страсть как любит открывать все музыкальные купюры в своих редакциях старых балетов, все танцевальные сцены едва ли не в два раза становятся длиннее. Но надо отдать должное Юре, он, в отличие от других хореографов, занимавшихся или занимающихся сегодня «аутентичными» балетами,