– Привет. – Алиса выдавила улыбку. – Как вы? Как папа?

– Привет, солнышко. – Голос мамы обычно успокаивал её, но только не в этот раз. Ей так хотелось прижаться к ней: как в детстве почувствовать мамин запах, укутаться в её любящие объятия, рассказать обо всем, что с ней происходит и, может быть, даже попросить помощи. Но она не могла. Родители и без того сделали для неё слишком много, слишком многим пожертвовали ради того, чтобы у неё была возможность заниматься фигурным катанием, и просить о чем-то большем она просто не имела права. Они бы отдали последние крохи, сняли бы последнюю одежду, лишь бы помочь ей, но это прежде она была не способна помочь себе сама, а теперь… Теперь она должна справиться. – У нас все хорошо, папа тоже в порядке. – Она всегда так говорила. Даже когда это было вовсе не так, и сами они нуждались в поддержке, для неё у них всегда всё было хорошо. Алиса едва сдержала всхлип и, проглотив ком в горле, сказала:

– А у меня вроде как скоро появится новый партнер, мам. – Она врала. И, наверное, мама это понимала, но сделала вид, что очень рада:

– Это же отлично, Лисенок! Ты у нас такая талантливая, мы с папой уверены, что у тебя всё получится. Ты только не сдавайся. И не стесняйся просить у нас помощи. Ты же знаешь, мы всегда готовы тебе помочь.

– Да, мам. Конечно знаю. Я ни за что не сдамся, мам. Мне на тренировку пора, я люблю вас, скоро приеду в гости.

– Мы тебя тоже любим, дорогая. Папа привет передает.

– И ему передавай. – Алиса прикусила кожу на запястье, лишь бы не заплакать в трубку. Слезы снова, оставляя на щеках горячие дорожки, покатились из её глаз, и она, скомкано попрощавшись, отключила телефон. А затем, прислонив голову к холодной плитке, безвольно опустила руку и разжала пальцы. Маленький кнопочный мобильный вывалился из её ладони и отлетел в сторону. Но Алиса, казалось, не заметила этого. Уже не в силах бороться с истерикой, она заплакала в голос. Она ненавидела себя за то, что не может помочь маме и папе, ненавидела за то, что не может помочь даже самой себе, за то, что не может уйти от теряющего в неё верутренера и за то, что взяла подаренные Русланом коньки, но ничего не могла сделать с этим. Неужели она так и останется никем? Неужели у её родителей так и не будет повода ею гордится? Неужели она – всего лишь ни на что не способная статистка, девочка, которой суждено так и остаться где-то на задворках больших ледовых арен? Неужели её мечты так и останутся лишь мечтами?..

Россия, Москва, июль 2020 года

Макс бросил взгляд на миску с заготовкой для омлета и, взвесив в руке большую сковороду, пришел к выводу, что проще достать противень и запечь всё в духовке. Из комнаты периодически доносились голоса. В какой-то момент они стали громче, и Лиза, уловив раздраженный тон Стефана, посмотрела на Макса округлившимися глазами.

– А я тебе говорил, что она кого угодно доведет. – Он вернул сковородку на плиту и открыл дверцу духовки. Достал противень и включил газ.

– Это же Стефан, – потрясенно покачала головой Лиза. – Я никогда не слышала, чтобы он с кем-то разговаривал на повышенных тонах. Тем более, с женщиной.

– Ничего, он скоро дерганый станет, – покривил губы Макс, переливая содержимое миски. Затем подошел к столу, за которым сидели Лиза с Ульяной, подмигнул дочери и забрал с разделочной доски помидор, нарезанный женой для салата. Её попытки возмутиться сошли на нет после быстрого, но крепкого поцелуя. Вздохнув, она лишь качнула головой, а Макс, вернувшись к плите, щедро сдобрил помидорными дольками заготовку. Отправив туда же крупные ломтики сыра, он снова повернулся к Лизе. – Алиса – это не женщина. Алиса – это исчадие Ада.

– И, тем не менее, вчера ты не раздумывая поехал за ней. А ещё, о Боже! Ты каким-то образом катался с ней аж четыре года! И спал с ней тоже ты, если мне память не изменяет, – Лиза скептически скривила губы.

Макс в ответ наградил будущую супругу красноречивым взглядом, ясно дающим понять, что с памятью у неё все замечательно и, кашлянув, поправился:

– Хорошо. Это чертовски талантливое исчадие Ада, – и добавил, не сдержав смешок: – Во всех отношениях.

Уже готовую запустить попавшейся под руку редиской прямо в его нагло ухмыляющуюся физиономию Лизу остановил резкий, какой-то надломленный выкрик Алисы:

– Так что же ты привязался ко мне?! – Следом за этим из комнаты донеслось: – Найди себе такую же идеальную, как Лиза Меркулова!

Макс, лукаво глянув на жену, цокнул языком и, пытаясь не рассмеяться в голос, произнес:

– Это Алиса, конечно, погорячилась.

В этот раз редиска всё же стукнулась о его плечо. Лиза, ухмыляясь, взяла со стола следующую, но кидать не стала, а просто зажала в кулачке, зато почувствовавшая вседозволенность Ульяна громко засмеялась и швырнула в отца огрызком огурца. Обиженно потерев плечо, Макс подошёл к дочери.

– Доиграетесь, уйду я от вас! – сказал он, обращаясь сразу к обеим и, подняв Улю на руки, погрозил ей пальцем. Та, пряча улыбку в кулачок, хитро посмотрела на него и тихонько что-то залепетала. Понимая, что очередная попытка пожурить дочь окончилась ничем, Макс выдохнул и чмокнул её в маленький хорошенький носик. Ульяна поморщилась и потянулась к стульчику. Усадив её, Макс нагнулся к Лизе и тронул её губы своими. В тот момент, когда он уже хотел отстраниться, она удержала его, ухватив за ворот футболки и, улыбнувшись в губы, поцеловала уже сама.

– Скорей бы они уже свалили, – ловя её нижнюю губу ртом, выдохнул он.

Лиза усмехнулась. Нет, он точно никогда не изменится! Хотя оно, наверное, к лучшему.

Из комнаты Стефан и Алиса появились спустя несколько минут. Пройдя на кухню, Алиса встретилась с Лизой взглядом и молча уселась рядом.

Стефан же отправился в ванную. Ему необходимо было успокоиться, разложить слова Алисы по полочкам и решить для себя, чему из сказанного ею верить полностью, что разделить на два, а на что и вовсе не стоит обращать внимания. Он понимал, что она намеренно провоцирует его, и, чёрт возьми, получалось у неё это просто отлично! Открыв кран, он выдавил на ладонь пену из дозатора, намылил руки и посмотрел на себя в большое круглое зеркало с похожими на светлячков светильниками с обеих сторон от него. Он сам себя не узнавал в смотрящем на него из отражения мужчине. Раздосадованный, сбитый с толку, со сквозящей во взгляде злобой, подпитывающей не унимающееся чувство раздражения. В таком состоянии он находился теперь постоянно, и это действовало ему на нервы. Времени, чтобы как следует обо всём подумать, у него не было, и тем не менее, он не сомневался: слова Алисы о том, что она встречалась с женатым мужчиной – правда. Вот только в то, что при этом ей было всё равно, ему не верилось вовсе. Потому что… Да попросту потому, что язык тела говорил совсем другое: выражение её глаз, голос, каждое её движение – всё это выдавало её. И, как бы она ни пыталась спрятаться, скрыть свои чувства за резкостью, он видел куда больше, чем она хотела показать. И вот теперь, глядя на своё отражение в зеркале, он отчётливо понимал, что желает докопаться до сути этой женщины, понять её и понять себя.