— Сто процентов, — заверила я. — Гарантирую.

— Как-то ты подозрительно быстро ответила, — капризно надула губы Белоснежка.

— Да ты просто его не видела! Ну какой с него принц!

— А ну, опиши! — потребовала спящая красавица.

— Ну-у, — протянула я, окидывая возмущённого ведьмака взглядом покупателя на рынке. — Такой, знаешь, на любителя…

— Значит, красивый, — фыркнула Белоснежка. — Ладно, я готова рискнуть.

— Я тоже готов, — тут же заверил ведьмак. — Ради науки. Ну и не бросать же девушку в беде.

— Ну ещё бы! — разозлилась я и выдвинула контраргумент против: — Учти, Белоснежка, он небритый… А ещё он сегодня за русалками подглядывал. Может, даже на камеру их снимал. Так что не плачь потом, когда ваш поцелуй по сети разлетится и настоящий принц тебя целовать не захочет.

— Ну, знаете, это уж слишком! — возмущённо сообщила красавица и, фыркнув, перевернулась на бок, отворачиваясь. Яблоко при этом сунула под подушку, как будто и вправду волновалась, что мы его сопрём.

После экскурсии, а особенно после посещения Белоснежки, я жутко злилась. А вот Ралфи, наоборот, сиял начищенным самоваром.

Мне же его самодовольная ухмылка поперёк горла встала. Если честно — даже про хаос его дурацкий слушать расхотелось, а расспрашивать ведьмака самой — и подавно.

Стоило нам покинуть комнату с хрустальным гробом, я высказала Ралфи всё, что о нём думаю. Всё-таки ругаться при спящей (и, подозреваю что, злорадствующей красавице)— это нарушение правил академии, магического этикета, ну и женской солидарности (хотя, справедливости ради, последней почти не осталось; по вине Ралфи, естественно!).

Ведьмак же на все мои справедливые обвинения сообщил, что у меня абсолютно отсутствует чувство юмора, а ещё, что «не собирался он её целовать»!

Я, в свою очередь, сообщила, что он может перецеловать хоть всех адепток, магесс, русалок и сказочных существ — от гидры Лерки до мандрагора Кристера и заколдованных лягушек в пруду. Впрочем, подумав немного, сообщила, что Лерку целовать не дам — гидре и так вчера досталось.

После чего гордо развернулась и направилась проведать гидру в ангаре, а Ралфи, с совершенно идиотской улыбкой, увязался следом за мной. Вот ведь неугомонный!

Я решила сделать круг и пройти через рощицу, заодно прийти в себя, остыть, что казалось не таким уж выполнимым, учитывая, что ведьмак шёл за мной и я ощущала его взгляд между лопаток. И ниже. И совсем ниже.

— Ну же, Ри-ита, — не оставлял он попыток вывести меня из себя, следуя за мной по пятам. — Я прекрасно понимаю, почему ты обиделась.

— Я?! Обиделась?! Вы слишком переоцениваете свою роль в моей жизни, Ралфи! И если на сегодня мы закончили, оставьте меня, наконец, в покое и найдите уже себе занятие!

Фыркнув, я свернула с тропинки и устремилась к каналу, из которого доносились всплески и шёпот, тихий, как журчание ручейка. Видимо, Аквата с Андриной успели вволю нарезвиться с Леркой и теперь играют в шпионов. Русалки — жуть какие любопытные создания, обожают слухи и сплетни.

Впрочем, стоило раздвинуть свисающие до земли ветви и шагнуть под сень плакучей ивы, растущей на самом берегу, журчание отдалилось, за что я была благодарна хвостатым. Хорошо, что эмпатия пересилила любопытство — сверхчувствительные русалки поняли, что мне сейчас не до праздных бесед, и решили не связываться. И правильно. Вот бы Ралфи хоть десятую часть их понятливости!

— Я же вижу, что ты хочешь, Рита, — не унимался ведьмак, которого природа всё же обделила деликатностью. И умом. Зато на нахальство и наглость не поскупилась. — Просто попроси.

— Просить?! — это уже ни в какие ворота! Я порывисто обернулась на месте, и, поскольку Ралфи не сбавил шага, он тут же приблизился ко мне почти вплотную. Аромат чёрной смородины привычно ударил в голову. А знакомая и несвойственная мне прежде слабость — в колени…— Вы в своём уме?!

— В своём, — пожал плечами этот гад. — В чьём же ещё?

— Вы всерьёз думаете, что я стану просить вас поцеловать меня?! — возмутилась я.

Из-за того, что Ралфи шагнул ко мне и оказался на совсем уж непозволительной дистанции, я вынуждена была отступить, но упёрлась спиной в ствол ивы. Ведьмак же быстро сориентировался — упёрся руками по бокам, из-за чего я оказалась в ловушке.

— А причём здесь поцелуй? — тихо спросил он, и я часто заморгала, боясь даже вдохнуть, дабы не задевать его вздымающейся грудью, как в выводящих из себя сентиментальных романах. — Я думал, ты хочешь расспросить меня о цели моего прибытия сюда… О хаосе.

И пока я хватала ртом воздух, чувствуя себя до невозможности глупо, его палец отвёл локон от моего лица, мимолётно задев при этом щёку. Одурманивающий аромат смородины усилился, и Ралфи вдруг властным, бесцеремонным жестом прошёлся подушечкой большого пальца по моим губам, чуть оттягивая нижнюю… Я даже сказать ничего не успела, потому что, серьёзно, растерялась, как ведьмак добавил:

— В том, что касается поцелуев, меня просить не надо. По крайней мере, тебе.

Не успела я возмутиться как следует его последней фразе, хотя, по-хорошему, возмущаться следовало всей ситуацией, целиком, как ведьмак бесцеремонно накрыл мои губы своими.

Колючая щетина царапнула кожу, а меня прямо молния пронзила. Всю, от макушки до пят. Колени сами собой подогнулись, руки же, совершенно игнорируя волю хозяйки, сомкнулись на шее ведьмака.

Целовал Ралфи медленно и одновременно жадно. Очень умело… Потерявшие всякий стыд горячие ладони гуляли по моему телу, усиливая ощущения от поцелуя.

Целоваться с ведьмаком здесь, на территории академии, в двух шагах от ангара, откуда доносятся всплески, фырчанье гидры, разговоры и смех студентов, где в любой момент нас могут увидеть, было ужасно стыдно и безумно волнующе.

Вопреки всему — логике, гордости, здравому смыслу, я отвечала на поцелуй, захлебываясь от острых ощущений, и чувствовала при этом странную власть над этим наглым, циничным, бесцеремонным и… безумно притягательным ведьмаком.

Вот как это вообще возможно: так реагировать на бесстыжие прикосновения этого нахала?!

Ни грамма здравого смысла. Ни капли осторожности. Ни унции чего-то, хоть отдалённо напоминающего логику.

Только дерзкий, свободный, бесшабашный полёт, порыв дикого, всесокрушающего вихря, сбивающего с ног и кружащего голову, подбрасывающего тебя, как опавший лист.

Шершавый ствол дерева за спиной, сучок впивается в лопатку. Лёгкая боль отчего-то совсем не мешает, наоборот, усиливает ощущения, будоражит кровь. Властная жёсткая ладонь ведьмака обжигает шею, а вторая при этом бесцеремонно сжимает бедро… Бесстыжие и очень умелые губы…колючая, царапающая кожу, щетина… и этот невыносимый, дурманящий аромат чёрной смородины, наполняющий вместе с лёгкими всё моё существо, вытесняющий при этом мысли, сомнения, логику, остатки здравого смысла…