— Да, конечно, — он вернулся ко мне. — Встать сможете? — В этот момент его взгляд упал на мои израненные босые ноги. — Где ваша обувь?

— Без понятия. Когда я пришла в себя, ее уже не было.

Норман снова покачал головой. И по его глазам я видела, что он уже раздумывает, как бы убить Марека Кролла, не вызвав подозрений легионеров. Лично я не стала бы ему в этом мешать. Он снова опустился на корточки рядом со мной и коснулся моих ступней.

— Извините, но это я точно залечу, иначе вы далеко не уйдете. В какой комнате вы живете?

Последний вопрос прозвучал так неожиданно, что я не сразу поняла его смысл.

— Что?

— Номер комнаты в общежитии. Этаж я знаю, но не комнату.

— Восемнадцатая…

— Обувь где храните?

— В смысле? В шкафу на нижней полке.

Пока мы вели этот в высшей степени непонятный разговор, мои ноги были полностью исцелены. Потом Норман сделал странный жест рукой и как будто достал из воздуха мои кроссовки.

— О, удачно, — прокомментировал он. — Я боялся зацепить что-нибудь на каблуках.

Я не стала ничего спрашивать, предпочтя побыстрее обуться и подняться на ноги.

— Что ж, пойдемте, — предложил Норман, шагая в сторону тоннеля.

— Постойте, — я схватила его за руку и остановила. — А мы разве не можем просто открыть какой-нибудь портал и сразу оказаться дома?

— Портал? — насмешливо переспросил он. — Если у вас где-то в кармане завалялся Шар Аргора, — озорной взгляд демонстративно пробежал по мне с головы до пят и обратно. — Нет? Ну, тогда отсюда можно открыть только темный портал, но у меня нет разрешения на это. Если я это сделаю, я сяду в тюрьму.

— Жесть какая-то… — пробормотала я, но руку его не выпустила.

— Не бойтесь, тут не далеко, — он посмотрел вниз и добавил: — Если хотите, можете держаться за мою руку. Если вам так будет спокойнее.

Я хотела. Потому что так мне действительно было спокойнее.

Мы вышли из грота, держась за руки, как двое влюбленных на прогулке. Норман спокойно и уверенно шел вперед, что еще больше меня успокоило. Значит, он знает, куда нам нужно. Значит, скоро мы окажемся в безопасности, я смогу снять опостылевшее платье и поспать. Я очень надеялась, что Марек блефовал, когда угрожал мне. Иначе он вряд ли решил бы убить меня. Наверняка, самое страшное, что мне грозит, — это исключение из Орты. Это можно будет пережить, хотя сейчас мне совсем не хотелось отправляться домой.

— Как вы вообще оказались в том коридоре? — вдруг поинтересовался Норман.

Я поморщилась. Рассказывать ему об этом не хотелось, но куда деваться? Все равно узнает, когда дело дойдет до разбирательства. Уж лучше я сама скажу.

— Я получила записку. От профессора Нота. Он приглашал меня на разговор к себе в кабинет.

Норман застыл на месте и обернулся, недоверчиво глядя на меня.

— Вы шли к Ноту? — уточнил он. Тихий голос и обманчиво спокойный тон не сулили ничего хорошего.

— Не злитесь, пожалуйста, — жалостливо попросила я. Если бы он сейчас начал меня отчитывать, я бы снова разревелась, а мне уже надоело плакать.

— Да что толку от моей злости? — Норман махнул свободной рукой и снова отвернулся. — Вы правы. Я вам не отец. И уж тем более не муж. Я вообще вам никто, — на этих словах его голос прозвучал уязвленно. — Я просто человек, который пытается вас уберечь, но вы, конечно, не обязаны ни слушаться меня, ни отчитываться передо мной.

Я остановилась сама и заставила его тоже остановиться и снова повернуться ко мне.

— Профессор Норман, ну, простите меня! Поверьте, я очень ценю вашу заботу. Вы даже представить себе не можете, как сильно. Я знаю, что это было глупо. Но я не столько хотела увидеться с ним, сколько просто сбежать с бала в более тихое место. Вы со мной говорить не захотели, а он пообещал кофе.

Норман громко фыркнул, попытавшись скрыть за этим смешок.

— Кофе он ей пообещал, — пробормотал он, пытаясь подавить улыбку. — Хорошо, хоть не мороженое. Можно подумать, вам пять лет… И я хотел с вами говорить, но я дал вам знак, что лучше сделать это не сейчас. Ректор и так мне покоя не давал за наши танцы. Вот странно, — неожиданно возмутился он, — я все пять лет, что Нот преподает в Орте, пытаюсь обратить внимание ректора на его неподобающие отношения со студентками, которые нарушают все возможные правила и даже некоторые законы. Всем плевать. За десять с лишним лет я один раз позволил себе… — он осекся и бросил на меня быстрый взгляд, как будто испугался того, что собирался сказать. — Позволил себе два невинных танца, — все-таки закончил он. — И ректор уже всполошился. Где справедливость?

— Не знаю, — я хихикнула, ныряя вслед за ним в новый тоннель. — Но мне он тоже почему-то прочел нотацию только по вашему поводу. То, что я дважды танцевала с Нотом, его не очень-то взволновало. Возможно, дело в том, что вы старше.

Норман снова оглянулся на меня через плечо и нарочито безразлично поинтересовался:

— А что именно он вам сказал?

— Что вы очень старый и несчастный, мне надо держаться от вас подальше, иначе мне будет очень больно, — хмыкнула я.

Норман остановился и снова посмотрел на меня. В его глазах удивление смешалось с недоверием.

— Так и сказал? Старый и несчастный?

— Ну, почти, — я смутилась. — Мол, вы намного старше, с тяжелым прошлым в анамнезе и весь этот багаж — неподъемная ноша для моих хрупких юных плеч.

Норман задумался на секунду, а потом согласно кивнул.

— В чем-то он прав. Не в том, что я стар, конечно. Но все-таки очень кстати, что весь этот багаж вы не планируете взваливать на свои хрупкие плечи.

Я промолчала. В отличие от него, в текущий момент я уже была не так в этом уверена. И мне все больше хотелось узнать, что за багаж такой идет в нагрузку к Яну Норману. Вот только спрашивать не имело смысла, все равно не расскажет.

Норман вдруг снова остановился, но прежде, чем я успела спросить, в чем дело на этот раз, он повернулся ко мне и зажал рот рукой. Успокоившееся сердце снова глухо стукнуло о ребра, а потом подскочило к горлу.

Я проследила за его взглядом и дернулась, попытавшись попятиться назад, но он крепко держал меня. Рука, зажимавшая рот, не дала вскрикнуть.

Грот, через который мы сейчас собирались пройти, был полон монстров. Они свисали с потолка, сидели на земле. Одни как будто спали, другие бесцельно бродили среди товарищей, словно искали подходящее место. Как Норман сумел сохранить самообладание, увидев их, я не представляла. Однако его спокойствие помогло мне взять себя в руки.

Он наклонился к моему уху и голосом, который был едва громче дыхания, сказал: